Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

2 марта.Председатель Верховного суда РСФСР Л. Н. Смирнов встречается в Центральном доме литераторов с московскими писателями, чтобы объяснить им приговор, вынесенный А. Синявскому и Ю. Даниэлю.

Запись в дневнике А. Твардовского:

Около 60–70 записок-вопросов, – все до единой – выражение недоумения, неприятия процесса и приговора.

– Почему бы их, как Тарсиса, не лишить сов[етского] гражданства и не выдворить к их западным покровителям?

– Суд не располагает (с 58 г.) такой мерой наказания.

– Почему их судили в уголовном порядке, а не в общественном?

– Я судил таким судом, какому они были преданы.

– Знаете ли вы высказывания Дж[она] Голлона, Л[уи] Арагона? 838

– Зная английский, я читал выск[азывания] Голлона, но франц[узского] я не знаю и Арагона не читал ( А. Твардовский . Новомирский дневник. 1961–1966. С. 436–437).

Я, – вспоминает об этой встрече В. Войнович, – от лица писательской общественности предложил взять их на поруки и послал судье записку, правда, анонимную, потому что боялся 839. Таким образом, я придумал для власти выход из положения – мы признаем их преступниками, но раз вы, писатели, беретесь их перевоспитать, так уж и быть, не посадим. И скандал бы погас. И советская власть, может быть, продержалась бы еще лет на пять больше. Но случилось то, что случилось. Это был процесс, который подорвал власть, первый спиленный сук. И даже на него они не клюнули, и все завертелось дальше (Свободные люди. С. 59).

Кстати, во время этой встречи Смирнову были отправлены еще две записки, от Л. К. Чуковской – с утверждениями о неправомерности уголовного преследования за литературное творчество.

Этим же днем датированы сохранившиеся в домашнем архиве Владимира Тендрякова черновики его заявления, где, в частности, сказано:

Мне не удалось познакомиться с работами А. Терца и Н. Аржака, как и подавляющему большинству наших граждан. Статьи Еремина и Кедриной, газетные отчеты о судебном процессе – то анонимные с подписью «Корр. ТАСС», то подписанные совершенно неведомыми фамилиями – сводятся к одному: верь нам на слово, верь слепо, не задумываясь. <���…> Волей-неволей я прихожу к выводу, что делается попытка вести идейную борьбу старыми способами тридцать седьмого года. <���…>

И нужно ли говорить в заключение, что с письмом секретариата Союза писателей, по сути тоже анонимным, без подписей, с письмом, безответственно говорящим от лица всех писателей, я согласиться не могу, как не могу согласиться с редакционной статьей в «Правде».

5 марта.Умерла Анна Андреевна Ахматова (род. в 1889).

Первый секретарь ЦК ВЛКСМ С. П. Павлов направляет в ЦК КПСС информацию «О политических настроениях в новосибирском Академгородке», где, в частности, сказано:

В 1965 г. здесь выступали, например, главный редактор журнала «Новый мир» т. Твардовский и зав. отделом критики этого журнала т. Лакшин. Накануне на встрече с читателями в Новосибирске т. Твардовский проводил параллель между «Новым миром» и «Современником», говоря, что «Современник» был в 1860‐е годы штабом революционной принципиальности и демократии. <���…> Тенденциозным было выступление в Академгородке заведующего отделом критики журнала «Новый мир» т. Лакшина, который дал собственное толкование слов В. И. Ленина о правде. «Нам нужна всякая правда» – утверждал т. Лакшин. – Нельзя правду делить на нашу правду и на не нашу правду… Нельзя противопоставлять правду века правде факта. Есть тенденция не замечать недостатки нашей жизни… Некоторые сомневаются, надо ли говорить правду, потому что ведь есть недоброжелатели…»

Подобные выступления получают в Академгородке благотворную почву, распространяются, интерпретируются, обобщаются. Критичность часто превращается в несдержанность, фрондерство, очернительство политики партии ( И. Кузнецов . Новосибирский академгородок в 1968 году: Письмо сорока шести. Ч. 1. http://modernproblems.org.ru/hisrory/162-.html?start=2).

Городской комсомольский отряд над подступах к Красной площади задерживает группу людей, которая «по предварительным данным, хотела устроить на Красной площади антисоветскую манифестацию».

Поскольку, – 6 марта доложил в ЦК ВЛКСМ секретарь Московского горкома В. Трушин, – члены указанной группы (в составе 6 человек) вели себя довольно демонстративно, давали какие-то указания различным людям, другим группкам молодых людей, собравшихся на Красной площади, и, не таясь, говорили «Сегодня нельзя ничего сделать, все равно ничего не дадут», «Полно всюду этой сволочи, стукачей», «Собираемся в то же время завтра» и т. д., то комсомольцы, члены отряда, сочли возможным выяснить, кто же эти люди. При беседе с ними в штабе городского комсомольского отряда выяснилось, что это были Василий Аксенов, Юнна Мориц, Анатолий Гладилин, Владимир Гнеушев, супруги Тоом, т. е. довольно известные литераторы. Выяснилось, что В. Аксенов был пьян.

В беседе указанные лица вначале отрицали какую-либо связь с другими людьми, которые были задержаны за вызывающее поведение на площади в этот вечер. Однако потом стало ясно (когда Аксенов, Гладилин и др. стали требовать освобождения других лиц, они называли их фамилии), что сбор этих людей на площади был обговорен заранее и что действительно готовилась провокация. Не случайно на площади оказались корреспонденты зарубежной прессы (в том числе «Нью-Йорк Таймс», «Унита», а также французских, бельгийских и др. газет) (цит. по: В. Огрызко . Охранители и либералы. Т. 2. С. 291–292).

7 марта.В «Известиях» статья Александра Твардовского «Достоинство таланта» – памяти Анны Ахматовой.

9 марта.Из выступления Раисы Орловой на открытом партийном собрании в Союзе писателей:

Нам, критикам, всегда советуют и советуют справедливо, чтобы мы говорили о том, что есть в литературе, а не о том, чего в ней нет. Однако сегодня я поступлю как раз наоборот. Я буду говорить о тех книгах, которые не были изданы в 1965 году. Не украсили этот год, о рукописях, которые не стали книгами. Если бы рукописи, о которых я хочу сказать, были бы напечатаны, то, быть может, и нельзя было бы назвать прошедший литературный год «тихим».

Т. Росляков уже назвал среди них роман Бека «Новое назначение». Мы все ждем книг-открытий, книг-обобщений. Роман Бека принадлежит к таким книгам.

Как известно, этот роман обсуждался под стенограмму на московском правлении, товарищи горячо выступили на защиту важной книги. Кстати скажу, что именно такими делами и надо по-моему заниматься и правлению и партийному бюро. Однако битва за роман еще не выиграна. Надо продолжать борьбу, пока роман не напечатают.Другая рукопись, – точнее верстка, еще не ставшая книгой, – Катаев «Святой колодец». Это замечательное художественное произведение старого нашего писателя. Книга исповедальная. <���…> Большие художники считают, что они в ответе за все то, что было при них, рядом с ними, Катаев беспощаден к самому себе, к своему опыту. Это очень честная книга. Ведь и культ, – это же не только Сталин, не только то, что шло сверху, это то, что было и в нас самих. По-моему, «Святой колодец» – лучшая книга Катаева.