Давид Самойлов - Мемуары. Переписка. Эссе

Сердечно Ваш

Михаил Гаспаров

20. VI.1978

Я потрясена Вашей книгой и благодарю за нее бесконечно. Когда читала в первый раз — одно только слово было на уме: волшебство! А когда перечитываешь — книга впечатляет еще сильнее. И думаешь о том — откуда это волшебство берется? И видится самое главное — Ваша душа, Ваша бесстрашная мысль, мудрое и щедрое Ваше сердце. Это просторная ширококрылая книга. И Вы все набираете и набираете высоту, Давид! Я счастлива, что до этой книги дожила.

Грустно очень, что наши великие, о которых Вы пишете «смежили очи гении», не прочтут этой книги, при них Ваше слово прозвучало бы громче, сильнее, нежели без них, — было бы кому как следует услышать, и понять, и порадоваться за русскую поэзию. <���…>

…Меня, помимо всего другого, поразило Ваше стихотворение «Мне снился сон жестокий…», оно как вдох и выдох — две первые строфы. Все нечетные строки — повышение голоса, все четные — понижение. Четные звучат глуше и глубже. В чем здесь тайна — не понимаю. В третьей строфе смена регистров исчезает, меняется интонация. А в строках —

пожалуй, больше всего сказалась душа Вашей книги. <���…>

Мария Петровых

1978 г.

спасибо за память, спасибо за надпись, а главное, за стихи спасибо. Твои мне всегда нужны, всегда необходимы. Не в том для меня суть, какие хорошие, какие отличные, а в том, что отзываются в душе толчками: глотну, как из фляги, и тотчас охота жить и сочинять. Совсем-совсем далекое от прочитанного, но почему-то залежавшееся в каком-нибудь там подкорковом слое, а тут, глядишь, и полетел как на салазках с ледяной горки.

Еще раз спасибо, что «Вестью» весть подал. <���…>

Обнимаю!

Юрий Давыдов

31. VII.1978

<���…>

Больше других мне нравятся Ваши большие вещи («Снегопад», «Цыгановы», «Сон о Ганнибале», «Струфиан»).

Кажется, я уже однажды говорил Вам, что, по-моему, Ваша сила в эпических, точнее, лирико-эпических сюжетах, где Вы неторопливо разворачиваете сюжет, как пружину, а стих обретает свободу, изящество, словно движется не по одной, а сразу по нескольким дорогам, петляя и радуя неожиданными счастливыми обмолвками, подробностями и находками.

По-видимому, у всех поэтов (настоящих) есть своя, особая область, в которой они — хозяева положения. У Ахматовой, например, — лирический психологический фрагмент (а гражданские вещи и поэмы у нее сомнительны).

Вот и у Вас в эпической лирике — Ваша область, Ваша территория.

Остальные стихи, притом что среди них есть и очень хорошие, вроде «Не оставляйте письма» и «Нам остается жить надеждой и любовью», все-таки кажутся отходами с Вашего стола.

Есть такие заводы, которые наряду с основной продукцией, допустим, танками, выпускают еще утюги. Такими необязательными (для Вас!) вещами кажутся мне, например, «Деревья прянули от моря…», «Красота пустынной рощи…».

Как Вам живется в Пярну? Судя по стихам, — хорошо, спокойно, уединенно. Жалею, что мы совсем не встречаемся.

Гале большой привет.

Ваш Александр Кушнер

26. VI.1978

Получена благая «Весть»… Как хорошо — поэты есть!!!

Елена Благинина

Март 1979, Москва

Спасибо тебе за стихи, что ты с такой добротой адресовал мне в память Марии Петровых [603] Стихотворение, которое Д. Самойлов послал А. Тарковскому, к этому моменту существовало в рукописном виде и было опубликовано только в книге «Голоса за холмами» (Таллин: Ээсти раамат, 1985), под названием «Арсению Тарковскому». . Я был дружен с нею в течение почти 56 лет, — и ты понимаешь, как тяжела для меня была ее очень нелегкая смерть: она умерла через несколько дней после того, как у нее вырезали почку. Бедная она, как намучилась.

<���…>

Я — вообще говоря — очень люблю твои стихи, особенно последних лет, — и любуюсь каждой твоей строчкой; как бы ни писались твои — в них прекрасная ясность светится из сферы кажущейся легкости исполнения, словно ты — как пианист, для которого не существует трудностей исполнения, при обычной твоей глубине замысла, — и еще — я привык высоко ценить твои стихи за то, что очевиден адрес стихотворения, цель, поставленная перед собой поэтом.

Целую тебя, благодарю тебя и очень тебя люблю.

Твой Арсений Тарковский

10.11.1980

<���…>

Да, я очень люблю Вас, Вашу поэзию, Вашу правдивость, честность, мудрость, богатство Вашего ума и Вашего сердца. Я пока еще не насытился Вашей книгой [604] По всей видимости, речь идет об «Избранном» Д. Самойлова (М.: Худож. лит, 1980). . Нахожу в ней новые и новые для себя открытия, нюансы, обертоны. При всей ее — этой книги — сдержанности и в порывах, и в уколах иронической шпаги — столько в ней страстности, веры в человека и человечности! Нам пришлось жить во времена роковые. Счастье это или несчастье? Горести и триумфы. Они слились. Их не разъединить. Нелегко быть в наше время поэтом, да еще таким настоящим, как Вы. Спасибо Вам.

<���…>

Ваш Микола Бажан

28. Х.1980

Очень рад твоему письму. По себе знаю, как трудно в нашей суете прочесть присланную книгу да еще написать великодушный отзыв [605] В. Лакшин прислал Д. Самойлову свою работу «Биография книги» (М.: Современник, 1979). . На похоронах Трифонова я еще раз понял, как узок наш литературный круг, и хочется держаться теснее. Мы с тобой годами не встречаемся, но я читаю и люблю то, что ты пишешь, — и поэзию, и рассуждения. Можно повторить давнее: ты у нас оригинален, потому что мыслишь. И когда случай дает возможность увидеться, как осенью, в шуме чужой квартиры [606] Речь идет о прощании с Л. Копелевым и Р. Орловой перед их отъездом в Германию в квартире Льва Осповата и Веры Кутейщиковой. Тогда Лакшин среди общей печали воскликнул: «Все уезжают. Кто же остается?» На что Самойлов, не раздумывая, ответил: «Не беспокойся, Володя. Я — остаюсь». , есть чувство понимания и возможность (неутоленная) долгого дружеского разговора. <���…>

Крепко жму руку и обнимаю.

Владимир Лакшин

28. IV.1981

<���…> За книгу спасибо! [607] Самойлов Д. Залив. — М.: Советский писатель, 1981.

Многое знал. Многое порадовало, как всегда радует Ваше.

Что касается «Кломпуса» [608] Поэма Д. Самойлова «Юлий Кломпус». , то — «Кломпус» тронул меня не слишком. Как не могу назвать лучшими творениями Пушкина «Графа Нулина» или «Домик в Коломне», так и тут… Много блеска, изящества, неповторимого самойловского юмора, но… Юмор есть и в «Снегопаде»! И даже фривольность там есть. И все-таки — не сравнишь.