Давид Самойлов - Мемуары. Переписка. Эссе

Характер у Самойлова (таким я его запомнил) был легкий, веселый. Чувство юмора (иногда оно переходило в незлую иронию) никогда не покидало его. С Самойловым, поэтом знаменитым (а знаменитые часто держатся важно), легко было общаться. Когда рубли были обменены на левы, Самойлов сказал:

И затем все время, во все дни нашей непродолжительной поездки по Болгарии, он шутил, каламбурил, ронял на ходу веселые экспромты:

В самолете мы распили бутылку армянского.

— Исполнились все мои мкртчаяния, — улыбнулся Самойлов. — А знаешь ли ты такую песню? — спросил он:

Вспомнили Геворга Эмина [383] Эмин Геворк (1919–1998) — армянский поэт. Лауреат Государственной премии. Стихи, о которых речь, опубликованы в 6-м номере «Дружбы народов» за 1977 г. и Арму, жену Геворга.

— Эмин — командующий Армой… Пословицы и поэминки.

В нашей группе, прибывшей в Варну на XI двустороннюю встречу болгарских и советских переводчиков, был еще один поэт, были переводчики и критики, но достопримечательностью «делегации советских писателей и переводчиков» (так мы именовались) был Давид Самойлов. Его приглашали на встречи и беседы персональные, но он все время был с нами, участвовал во всех мероприятиях — встречи, рабочие заседания, вечера поэзии в Варне, Бургасе, Созополе…

На большом вечере в Варне я прочел стихотворение средневекового армянского поэта Наапета Кучака в оригинале и в подстрочном переводе и попросил Самойлова, чтобы он прочел два варианта своего переложения:

Этот свой перевод Самойлов назвал буквальным и по мотивам подстрочника набросал в меру чувственное и в меру шутливое стихотворение:

Кучак в переложении Самойлова всем очень понравился. После вечера молодая женщина просила Самойлова написать эти стихи ей в альбом. Свой вариант перевода предложила затем Марина Новикова [384] Новикова Марина Алексеевна (р. 1944) — литературовед, писатель, переводчик. С 1986 г. профессор кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального (ныне Крымского федерального) университета им. В. И. Вернадского в Симферополе. :

Принял участие в «состязании переводчиков» и Александр Миланов. Он перевел Кучака на болгарский язык. У меня сохранилась рукопись:

Самойлов сам легко импровизировал, играл и оказывал влияние на окружение, задавал тон.

В дороге, на различных симпозиумах, встречах и в беседах всегда бывают минуты и часы, когда не знаешь, чем заняться, как убить время. Самойлов «убивал время», занимаясь переводами с армянского. Я ему писал подстрочники, а он переводил. Так он переложил отрывок из стихотворения средневекового поэта Костандина Ерзнкаци «На других взваливай столько, сколько взвалил на себя…»:

Однажды Самойлов вспомнил Анну Ахматову. Я ему прочел четверостишие Туманяна, по мотивам которого Ахматова написала свое «Подражание армянскому». Самойлов перевел четверостишие:

Утром он мне показал новый вариант перевода:

А когда, выступая за круглым столом, я сказал: «Был бы оригинал, верность оригиналу будет», Самойлов мгновенно сымпровизировал:

И как бы в продолжение «полемики» со мной Самойлов рассказал за ужином, как он переводил поэму о Москве:

— Я был молод и голоден. Мне предложили в «Литературной газете» перевести поэму. В ней было 800 строк, надо было сделать сто. Я сделал. Мне сказали, что надо добавить восемь строк о дружбе. Я добавил. Через два дня строки о дружбе цитировали в передовице. Тогда «Литгазета» выходила три раза в неделю. Меня познакомили с автором поэмы. Он мне сказал: «Переводи меня. У меня есть лирические стихотворения, политические и художественные…» [385] Историю перевода поэмы казахского акына Нурлубека Баймуратова и встречу с автором Д. С. описал в ПамЗ в главе «Московская Албания» (С. 386–387).

На одном затянувшемся заседании, когда все устали, кто-то снова заговорил о проблеме верности и точности. «Верность в супружеской жизни необходима, но и переводчик должен быть верен оригиналу», — заявил оратор. И пока он говорил в том же духе, Самойлов написал в моем блокноте:

В другой раз перед выступлением Марины Новиковой Самойлов послал ей записочку со стихами:

«Выпить — не выпить» — эта тема обсуждалась еще и потому, что у нас в стране вовсю была развернута пресловутая антиалкогольная кампания. Егор Лигачев, выступая в Ереване, на всю страну заявил: речь, мол, не о том, что мало надо пить, а о том, что совсем нельзя пить.

— Одно дело, — удивлялись ереванцы заявлению Лигачева, — сказать, что не надо заниматься блудом, другое дело заявить, что вообще этим делом нельзя отныне заниматься.