Мирмухсин - Молнии в ночи [Авторский сборник]

А на другой день, за завтраком, мать завела старую песню — Алиджану почудилось, будто он никуда и не уезжал, будто время остановилось: все было, как год назад.

— Старая я стала, сынок, — жаловалась Халниса-хола, словно позабыв, что от таких вот ее разговоров и сбежал сын. — Время-то течет, ровно вода… Ох-хо-хо… Пора бы уж мне обзавестись помощницей. Я, пока тебя не было, сшила два атласных одеяла. А в сундуке у меня хранится паляк. [38] Паляк — коврик, вышитый шелком, под ним невесту приводят в дом жениха. Мне его мать вручила, когда меня просватали за твоего отца. А я его подарю своей невестке.

— Как хотите, мама.

— Ты слушай, не перебивай! — рассердилась вдруг Халниса-хола. — Не мне жениться — тебе. Ладно, Вазирхон тебе не по сердцу — бог с ней, сердешной. Я уж перебрала всех дочерей наших родичей и соседей, приглядела-таки тебе невесту. Ох, и раскрасавица!.. Прямо наливное яблочко! Дочка Савринисы, Азизахон…

— Мама!..

— Ты слушай! Или тебе мать не жалко?.. Все хозяйство тащу на своем горбу! Умаялась. Да и тебе самая пора жениться, годы-то бегут, бегут… Справим свадьбу до месяца сафар — месяц-то несчастливый. Приведешь в дом жену, мне помощницу…

— Будет у вас помощница, мама! — улыбнулся Алиджан.

Халниса-хола взглянула на него с надеждой и недоверием:

— Дай-то бог!.. Уж так хочется покоя на старости лет. Я бы качала внука на коленях, а невестка хлопотала по хозяйству…

Алиджан поставил на скатерть пиалу с недопитым чаем:

— Все так и будет, мама. У вас уже есть невестка.

Халниса-хола непонимающе уставилась на сына:

— Невестка? Какая такая невестка?..

— Я женился, мама.

— Же… женился?..

— Ну да, женился.

До Халнисы-хола, наконец, дошел смысл сказанного сыном. Она побледнела, как полотно:

— На ком же это?

— На одной девушке со стройки. Она очень хорошая, мама!..

Халниса-хола всплеснула руками:

— Аллах великий!.. Что же это творится на белом свете!

— Вы послушайте…

— Лучше мне умереть, чем слышать такое! — она испытующе глянула на сына. — Может, ты просто шашни с кем завел? Дело молодое…

— Да нет, мама! — серьезно возразил Алиджан. — Я вправду женился. Ваша невестка…

— Нет у меня никакой невестки! — взвизгнула Халниса-хола. — Ты нарушил все обычаи. Без сватовства, без помолвки… Какая это невестка!..

— Ее зовут Малика.

— Пусть зовут хоть шайтаном! О, аллах!.. Ты, видно, решил покарать меня за мои грехи! — Она принялась бить себя кулаками в грудь. — За что мне такое наказание?

Алиджан растерялся:

— Мама! Что с вами, мама?..

На шум из дому вышла Джахан-буви. Алиджан бросил на нее полный отчаяния взгляд, жестом показал на мать. Старуха, правда, ничего не увидела, но сердцем почуяла, что Алиджан нуждается в помощи, и засеменила к супе:

— Эй, Халниса, что орешь, будто тебя режут?.. Что тут стряслось?

Алиджан ушел в дом. Джахан-буви осталась с сестрой. Они долго о чем-то шептались… Алиджан, сидя у окна, прислушивался к их шушуканью, сердце его разрывалось на части. Ох и характер у матери! Казалось бы, его прошлогоднее бегство должно было ее чему-нибудь научить. И ведь она так обрадовалась возвращению сына… И вот — опять за свое. Спорить с ней бесполезно — разум ее помутился от слепого гнева. Как и в прошлом году!.. Как же теперь быть? Он и по матери соскучился, и не может без Малики…

Вскоре его окликнула Джахан-буви. Он выскочил из дому, присел на супу, выжидательно глядя на мать… Та отвела взгляд, неторопливо сухо проговорила:

— Сынок, ты всегда был послушный, разумный. Ты ведь не хочешь довести мать до могилы?.. Отпиши этой… как ее… Так, мол, и так, ты мне не пара…

Алиджан вспыхнул, решительно произнес:

— Не буду я ничего писать!.. Я люблю Малику и ни за что с ней не расстанусь.

Халниса-хола в ярости повернулась к Джахан-буви:

— Видите?.. Я же вам говорила! Он совсем потерял разум. Приведет в дом бог знает кого… Она и сядет мне на голову!

— Мама!.. Она вам будет как дочь…

Но Халниса-хола уже не слушала сына. Царапая лицо, она причитала:

— Вырастила я сынка себе на горе! Уж и мать ему не нужна… Выживут они меня из дому!..

Алиджан поднялся. Он чувствовал, что еще минута, и мать, распалив себя, выкрикнет, как в прошлом году: не откажешься от Малики — прокляну!.. Джахан-буви, видно, тоже опасалась, как бы все не кончилось серьезной ссорой. Она незаметно ущипнула Халнису-хола за бедро и кивнула Алиджану: иди, мол, от греха подальше, а я тут все улажу…

Алиджан ушел.

Видно, увещевания Джахан-буви оказали на Халнису-хола свое действие: она поостыла. Но с сыном почти не разговаривала.

Алиджан, хорошо знавший мать, успокоился: гроза миновала.

Он отправился к Андрею Андреевичу, попросил, чтобы тот посодействовал ему в поступлении на работу. Старый мастер окинул его оценивающим взглядом:

— Куда же ты хочешь?

— К вам на завод.

— Так. Возьмешь в отделе кадров анкету и опять куда-нибудь удерешь?

— Андрей-ака!.. Я же вам объяснял…

— Ладно, ладно. Кто старое вспомянет, тому глаз вон. Только вот что я хочу тебе сказать… Мы создали прекрасную страну с мощными кораблями, бороздящими ее моря, с быстрыми самолетами, мчащимися над ее полями, с чудесными фабриками и заводами, колхозами и совхозами, вузами и школами… И все это богатство передаем в руки молодости. Скажи, Алиджан, готов ли ты принять это наследие, достойно продолжать наше дело?

— Теперь готов! — торжественно произнес Алиджан.

— Вот и ладно! — повеселел Андрей Андреевич. — А сейчас — марш в отдел кадров. Я туда позвоню. Паспорт с собой?

— У меня и трудовая книжка есть…

— Совсем замечательно! Оформляйся — и до встречи на заводе.

Спустя несколько дней Алиджан приступил к работе. Он не жалел сил — только бы не подвести поверившего в него Андрея Андреевича. Часто он приходил на завод раньше всех — счищал остатки застывшего металла, приводил в порядок ковши… Когда начиналась смена, он рьяно принимался за свое дело: разливал в формы из ковшей расплавленный, огненно-красный, булькающий чугун, снова наполнял ковши металлом, убирал шлак… На первый взгляд это была несложная работа, однако, она требовала немалой силы и сноровки. Силы-то Алиджану было не занимать, а вот когда он заливал чугуном формы, у него было такое ощущение, словно он распределял воду из ведра по наперсткам: чуть не дольешь, чуть перельешь, и весь труд насмарку! У Алиджана напрягалось все тело, лоб покрывался крупными каплями пота, а в лицо бил жар от кипящего чугуна… Но Алиджан и виду не подавал, что ему трудно, — не хотел казаться «трухлявым палваном». Когда наступало время обеденного перерыва, Андрей Андреевич чуть не силком отрывал парня от ковша.