Ахмет Мальсагов - Человек, которому всегда трудно

— Нет, я прав! — заявил мне Алим.

Это он сказал после свадьбы Асхаба. Да, состоялась свадьба! Директор помог этому. На заводе стало известно, что он ездил к родителям невесты и крупно с ними поговорил, убедил их не мешать любви двух молодых людей. Он перед ними за Асхаба «те́шал дяд» — поручился, что это достойный жених, а старикам чего еще надо, если такой сват, как сам директор завода, поручается за человека? И старики согласились побыстрее провести свадьбу, пока сплетни о похищении не расползлись. Состоялась скромная свадьба в доме у родственников Асхаба, там молодые пока и живут. Комнату в общежитии директор постарался бы устроить для такого замечательного фрезеровщика, как Асхаб, если бы тот женился нормально. Но теперь не скоро дождется! И должности мастера фрезерного участка ему пока что не видать. «Мы тебя собирались выдвигать, — сказал ему директор, — но мастер — это воспитатель, а какой же воспитатель из тебя, похитителя девушек?!»

Все равно молодые сияют от счастья.

— Что и требовалось! — сказал мне Алим. — Теперь ты видишь, что я, в конечном счете, прав?

У него мысль всегда как пуля: обратного хода не знает. Если бы я умел разубедить его, когда он ошибается… Но для этого мне самому все-все на свете должно быть ясно. Наступит ли такой день, когда все станет ясным и понятным?

Книжный магазин в центре Дэй-Мохка теперь для меня самое дорогое место. В этом магазине состоялся первый мой настоящий разговор с Кейпой.

Пошел я туда, чтобы купить плакатные перья. И увидел там Кейпу. Она медленно ходила вдоль книжных полок, что-то для себя выбирала. Даже в тех книгах копалась, которые высились целыми штабелями на полу между стеллажами.

Гибко скользит между штабелями. То скроется за грудой книг, то опять вижу в полумраке магазина ее лицо.

Я и она. Больше никого пока в магазине нет. Если не считать продавца и целой ватаги ребятишек, которые шумно толпились у витрины с канцелярскими товарами. Продавец только успевает отпихивать их головы, чтобы не раздавили стекло витрины носами, покрикивает:

— Не галдеть. Не галдеть. Говорите по очереди, кому что нужно, а то всех до единого отсюда выставлю.

В магазине пахло пылью и клеем. Изредка хлопала дверь.

Я хотел потихоньку уйти. Но рассердился на собственную трусость.

Я подошел к одной из полок, к той, которая подальше от Кейпы. Сказал девушке, почти не глядя, «здравствуй» и начал рассматривать корешки книг. Имею же я право купить себе любую, которая понравится?

Я открыл первую попавшуюся. Книжка про Александра Блока. «Поэт посвятил Прекрасной Даме 628 стихотворений», — прочел я машинально строчку в предисловии, а сам думал, не слышно ли в наступившей на минуту тишине магазина, как гулко стучит мое сердце.

— Какую книгу ты хочешь там найти? — услышал я негромкий, безразличный голос Кейпы и вначале даже не понял, что вопрос обращен ко мне.

— Что-нибудь про себя, — ответил я как можно веселее, стараясь, чтобы голос у меня не дрожал от волнения.

Это я собирался, понимаете, сострить, намекнуть на стихотворение, которое прочла у нас на заводе Кейпа. Я хотел подвести разговор к тому, что Кейпа назвала меня «застенчивый парень».

Она моментально поняла.

— Мне совсем из хотелось тебя обидеть, Шамо, — сказала Кейпа.

Я уже третий раз пробегал глазами одну и ту же строчку про Блока. Как все-таки по-разному говорят мужчины женщине о своей любви! Марзи в молодости пошел грудью на острые вилы и сказал любимой девушке (теперешней моей бабушке Маржан) всего несколько слов. И покорил девушку этими словами. Хотел бы я быть сейчас, в эту минуту, таким же смелым. Но для этого нужно свалить штабель книг, шагнуть, обнять Кейпу, чувствуя ладонями тугой шелк ее платья, и сказать три слова: «Я тебя люблю».

Шагнуть и сказать. Это так просто. Но это все равно, что идти на смертельный риск. Я не могу. Ноги мои приросли к полу.

Я смогу сделать то, чего никогда не мог никакой Марзи. Достать сочинения этого Блока, выучить все 628 стихов к Прекрасной Даме. И прочесть их наизусть Кейпе.

— Раньше писали нежные стихи, — говорю я Кейпе. — А теперь пишут ругательные.

Она поставила книгу на место, сняла с полки другую и сказала мне, не глядя на нее:

— То, которое я читала у вас на заводе, — нежное. Оно о любви.

Я так удивился, что она засмеялась. И объяснила мне:

— Оно о том, какие парни не могут нравиться девушкам.

Помните, я спрашивал у Тани, какие ребята нравятся девушкам? Наверное, она рассказала об этом Кейпе. Могла рассказать, если они уже хорошо знакомы друг с другом. Девчонки не могут не проговориться. Работа Тани тут налицо.

— Знаешь, Шамо, все эти «модерные» ребята, ухажеры-остряки не могут нравиться… Где рыцари? — развела она руками шутливо и оглянулась, будто рыцари таятся за штабелями книг.

— А где прекрасные дамы? — развел руками и я.

— Говори, не стесняйся. Я почти всегда кажусь такой, как тогда, в скверике. В семье это всех возмущает. И все равно держаться воспитанно стану, может быть, последней из девушек.

«Разве не для кого тебе стараться? — подумал я. — Ведь есть Замир».

Мы теперь бродили вдоль стеллажей вдвоем, доставали с полок то одну книгу, то другую. Но эти книги так и оставались нам незнакомыми и возвращались покорно на место.

Хлопала дверь, входили и выходили покупатели. Продавец ставил по их просьбе то одну пластинку, то другую, на вкус покупателя. Сначала играла скрипка. Потом полилась на горской гармони печальная «Песня о погибшем коне».

Мы уже ни на кого не обращали внимания. Мы обменивались полушутя словами: у нашей молодежи это принято со времен дедов и прадедов — устраивать такой легкий, веселый разговор-перепалку.

Сейчас она посмотрит на часы, повернется и уйдет, вот чего я боялся.

— Есть один, который мне казался настоящим, Шамо. А может, он и настоящий? Не умею я быстро выбрасывать из сердца… Есть и сто, и тысяча рыцарей. Ребята не дураки: они начинают понимать, что рыцарство поднимается в цене. Но мне и тысячи рыцарей мало. Пусть все будут ими. Тогда я и своего одного найду. Единственного.

— Долго же тебе искать, Кейпа…

— Тетя Лоли говорит по-другому. Она говорит, что как раз такие, как я, которым подавай все или ничего, неожиданно находят себе самую неподходящую пару… Обыкновенного парня.

— Тот старик, что был с вами в скверике, ее муж?

— Это же мой отец! А ей он брат. И никакой он не старик, ему еще и пятидесяти нет. Он как-то враз состарился, когда три года назад умерла моя мать. А в начале весны он сразу помолодел. В один день.

— Врачи помогли?

— Нет. Женский смех! Это был действительно необыкновенный смех. Но я никогда не думала, что так может случиться, а тетя Лоли говорит: «Окаменевшая душа твоего отца проснулась».