Ахмет Мальсагов - Человек, которому всегда трудно

— Тьфу! — сплюнул Марзи с отвращением и покосился в сторону бородача. — Так и хочется прогуляться палкой по спине этой старой скотины! Все время торчит на веранде, не упускает случая поглазеть на нашу дуру. А может быть, мне ее поколотить, что ли?

Хороший у бородача наблюдательный пункт. Персональный. Я рад, если у этого человека тоже в сердце любовь. Я рад за всех, кто любит.

Но я не могу их видеть. Я не могу слышать о любви. И читать я о ней не могу. А какую книгу ни откроешь, там обязательно про любовь, так что я даже чтением из могу спасаться. Раньше я не замечал, что в каждой книге непременно есть любовь.

В общежитии я развязал связку книг, которые купил тогда с Кейпой. Ни одна из них ей не понравилась, и я принес все книги к себе. Мне сейчас только такие книги и подходят, в них не может быть про любовь.

Да, в книге об использовании ядохимикатов в сельском хозяйстве об этом ни слова. Это и понятно. «Бронхиальная астма и ее лечение»… Тут тоже ничего нет. Книгу про заводские клубы я побоялся открывать, потому что в ней обязательно будет рассказ о лекции «Любовь, брак и семья».

— Крепко ты взялся за учебу… — бросил взгляд Башир на обложки моих книг. — «Крепежные работы в шахтах»… Для чего ты эту купил? Эх, и каша у тебя в голове, я давно заметил…

Я открыл книгу «Флора и фауна Северного Кавказа», стал читать про туров — диких высокогорных баранов. У них бывает дуэль, вот этого я не знал. Тур становится у края пропасти, а противник имеет право разбежаться и сбить врага в бездну. Если не удалось, они благородно меняются местами. «Самка не вмешивается, она терпеливо ждет исхода этого честного поединка самцов-ревнивцев». Даже здесь — про любовь…

Я запихнул книгу подальше в тумбочку, выбежал из общежития, вскочил на ходу в автобус, доехал до того дома, где живет Кейпа, засел в хозмаге напротив и стал поглядывать в окно. Если в калитке появится Кейпа, я с ней во что бы то ни стало заговорю.

Мой план и мое боевое настроение поломал дурачок Чагирьг. Нарядно одетый, чистый, он подошел ко мне, замычал, заулыбался ласково, наклонил передо мной бритую острую голову со следами бывших болячек (за это его и прозвали «Чагирьг» — «Болячка»). Я перешел к другому окну, он вприпрыжку подбежал ко мне.

— Не отвяжется, пока подарка ему не сделаешь, — сочувственно крикнул мне кто-то из покупателей. — Он теперь стал удостоверения собирать. Дай ему любые ненужные цветные корочки удостоверения или блокнотик…

Я повел Чагирьга в книжный магазин, купил ему десять самых дешевых разноцветных блокнотиков по гривеннику штука.

— Эш-ша! Оптовый покупатель? — узнал меня продавец.

Чагирьг мычал на радостях, прыгал перед книжными стеллажами, перед которыми так долго бродил я с Кейпой — бродил, может быть, тоже уже сумасшедший от своей несчастной любви.

Не знаю, кто как, а я люблю работать только в дневную смену. Мастер это знает.

— Шамо, приходится на время перевести тебя в вечернюю смену, — объявил он мне.

— Хоть в ночную, — ответил я.

Мне было все равно. То есть я подумал, что мне станет даже лучше. У меня будет меньше времени думать о Кейпе. Весь вечер — у станка, спать — до полудня, а там не успеешь оглянуться, и снова в цех.

…Стало не лучше, а хуже. Просыпался я все равно чуть свет и не знал, как убить день. Попробовал коротать время до смены где-нибудь на заводе, но от этого только устаешь. Да и Мути поддразнил меня так, что мне стало противно слоняться по заводу из угла в угол. Он сказал в термичке при всех ребятах:

— Я вчера прочитал в одной книге: если мужчине не сидится на месте — ищите женщину.

На другой день, утром, я подежурил на улице, пока не проехал к фабрике автобус с Кейпой. И стоял перед общежитием, удивляясь, каким пустынным становится поселок после начала дневной смены. Словно вымер.

Заметил краем глаза, как задрожала вся листва ближнего раскидистого дерева, будто ударили по ней капли крупного дождя и дерево отряхнулось от влаги. Нет, это взлетела с дерева дружная стая воробьев.

На фонарный столб взгромоздилась ворона. Сгорбилась, поглядела кругом. И нехотя скользнула плавно по воздуху вниз, словно по крутой горке на лыжах съехала.

Чей-то петух тоже скучал, как и я, степенно поглядывал кругом. Увидел, что в сторонке лежит курица, греется на солнце. Наполовину закопалась в пыль, одно крыло выпростала, раскинула по земле веером. Может быть, петух посчитал это непорядком, он двинулся боком к курице. Она его заметила, подтянула крыло, неохотно вылезла из ямки, отряхнулась и стала ждать приказаний. Но петух остановился на полпути и больше не обращал внимания на курицу, задумчиво глядел в сторону.

Больше ничего особенно интересного я не видел, а до смены целый день.

— Шамо, чего скучаешь? Поедешь со мной в Грозный? К началу твоей смены вернемся.

Это знакомый заводской экспедитор выскочил из столовой с планшеткой под мышкой, что-то доедая на ходу.

Мы домчались до города очень лихо, за час с лишним. Там, на складе техснаба, я помог экспедитору и шоферу погрузить в кузов полосовое железо. Мы договорились, где и когда я их должен ждать, чтобы ехать домой. И я пошел к Хаматхану. Ни его, ни Цирцениса не было дома.

Я заглянул в свое родное профтехучилище, побыл немного там, а потом отправился в гастроном. Духота на улицах! Лето еще не набрало полную силу, а в Грозном уже жарко.

В мясном отделе девушка строго сказала мне, что Хахаев принимает пельмени в пачках. Я пошел через улицу во двор гастронома и увидел, что мой друг сидит в белом переднике на ящике вместе с таким же толстым, очень широкоплечим парнем. Это был мой спаситель Шалва, турист и физрук Шалва Гогоберидзе, веселый парень лет двадцати трех, с глазами навыкате. Он учил Хахаева пить коктейль из пива и сметаны.

Хахаев попробовал и уныло поморщился, сплюнул.

— Пей! — приказал Шалва. — Ты толстый, в такую жару ты не можешь есть первое-второе, а как ты иначе поддержишь свой исключительный упадок сил? Клянусь, мне это интересно, мне это очень интересно! Только вот таким коктейлем и поддержишь, пей. Это тебе одновременно и легкая еда и прохладительный напиток… Шамо, пей и ты. Клянусь, ты будешь думать, что пьешь натуральный кумыс!

Я выпил, мне понравилось.

Потом в самом деле подъехал «пикап» с пельменями в пачках. Я и Шалва помогли Хахаеву сгрузить их, перенести в холодильник.

Хахаев начал отпускать покупателям мясо и пельмени, то и дело покрикивая:

— След-дщий! След-дщий!