Ахмет Мальсагов - Человек, которому всегда трудно

Я понадеялся и прозевал момент. А может, бригадир нарочно отпустил того молодого вороного жеребца, чтобы отомстить мне за свой страх.

Такой драки я никогда раньше не видел! Это была даже не драка, потому что Хунзах сразу перестал сопротивляться. Вороной разорвал ему зубами плечо, распорол копытами кожу на боку. Визжал как бешеная свинья.

Бригадир смеялся пьяным смехом и кричал мне:

— Отойди же, а то и тебе достанется!

Мне удалось хлестнуть вороного по морде плеткой, но он забежал с другой стороны Хунзаха и опять пустил зубы и копыта в ход. Только камнями мне удалось отогнать вороного, иначе Хунзаху пришлось бы совсем плохо. Плечо и бок у него были в крови.

Я поспешил увести Хунзаха в глубокий лог. Он весь дрожал и сделался послушным, как ребенок.

— Вот и возись с ним, а мы спешим дальше! — насмешливо крикнул мне вдогонку бригадир.

Я обмыл раны коня водой Валерика, дал Хунзаху размоченный хлеб, густо посыпав его солью. Возле аула я привязал Хунзаха к дереву.

У меня было шесть рублей. Я купил в магазине четвертинку водки, а в аптеке взял за три рубля двадцать копеек четыре тюбика дермозолона и на полтинник — пластыря. Не знаю, как коням, а нам, станочникам, дермозолон помогает здорово. Любая ранка ели ссадина на руке заживает моментально.

Водкой я промыл раны коня, смазал их дермозолоном, залепил кое-где пластырем. Осталось два кусочка пластыря и мне. Вчера, слетев в совхозе с коня, я рассек себе лоб, а сегодня мне поранила лицо щепка, отлетевшая от луки́ седла во время драки жеребцов.

В таком виде только мимо фабрики и ехать. Рубашка на локте разорвана, одна нога босая: я не заметил, как уплыла по реке туфля, когда я обмывал у берега раны Хунзаха.

Был уже предзакатный час, смена на фабрике давно кончилась, но я все равно поехал в объезд, через поля и луга, чтобы никто из фабричных меня не увидел. Вдалеке из густого моря молодой пшеницы выскользнула «Волга». Высунулся Замир и крикнул кому-то:

— Садись, до самого дома подвезу!..

Приподнявшись на крупе коня, я увидел за пшеницей, на лугу, Кейпу. Она даже не оглянулась на Замира. Вскинув голову, она заметила меня, застыла на месте. Я хотел поскорее свернуть в сторону, но Кейпа махнула мне рукой и побежала навстречу. Замир исподлобья глядел ей вслед, свесившись из окна машины. Меня он не видел.

«Волга» медленно тронулась и поплыла прочь между стенами пшеничных стеблей.

Кейпа подошла, посмотрела на мое лицо, перевела взгляд на пластыри Хунзаха.

Она безбоязненно прижалась щекой к морде коня и прошептала:

— Больно?

— Вороной сильно его покусал… Я промыл водкой.

— Я спрашиваю: тебе больно? — улыбнулась она. — Ты в Дагестан ездил?

Наверное, мне надо было спешиться, но как я смог бы стоять перед Кейпой в одной туфле? От ее слов «тебе больно?» у меня навернулись слезы на глаза. Стараясь не глядеть на нее, я сказал:

— Мне надо сдать коня в совхоз…

Я должен беречь эту девушку. Горько будет, если пойдет слух, что ее видели в поле с парнем. Это моя забота, чтобы сплетня не коснулась Кейпы.

Она отстранилась от коня. Я тронул Хунзаха и поехал, стараясь держать повод так, чтобы Кейпа не видела моей босой ноги.

«Ты ездил в Дагестан? Ты ездил в Дагестан? Ты ездил в Дагестан?» — звучало у меня в ушах. Она знает, что я ездил. Она об этом у кого-то спрашивала. Она ждала. Так ли все это? Или мы с ней опять будем как чужие?

Я оглянулся. Она стояла и смотрела, не двигаясь, мне вслед. Я спрыгнул с коня и вернулся к ней. Пусть хоть весь Дэй-Мохк смотрит, я не могу уехать так.

Она посмотрела на мою рваную рубаху, на мою босую ногу и сказала взволнованно:

— Что ж ты не едешь? Почему ты не едешь, Шамо?

Она сказала это таким голосом, что я сделал еще шаг к ней.

— Ты должен ехать, Шамо… Тебя ждет конь, Шамо…

Да, я должен ехать. Сейчас же.

Я ринулся к Хунзаху.

К конторе совхоза я подъезжал, словно победитель знаменитой джигитовки. Возле крыльца толпились мужчины, все с любопытством глядели в мою сторону. Я из вежливости спешился вдали, подошел с конем в поводу.

— Ты что это, парень, с войны вернулся? — удивленно спросил под общий смех директор, осмотрев Хунзаха и меня, потом поискал кого-то глазами.

Кривоногий бригадир поспешно выскочил вперед. Директор резко сказал ему:

— И у тебя хватило совести оставить этого парня одного? Как тебя твой управляющий отделением на бригадирстве терпит!

Меня директор позвал в контору, в свой кабинет, и спросил:

— Ты внук Марзи? Жив еще этот старый волк?

Я давно заметил, что о моем дедушке люди чаще всего спрашивают с улыбкой. Он-то не из шутников, держится строго, а то и дерзко. А о нем всегда заговаривают, словно о самом веселом человеке.

— Ни перед кем и ни перед чем не отступал Марзи! — улыбнулся директор. — Передашь ему привет от меня. И еще коня ему передашь, которого ты привел. Старый партизан сумеет выходить этого жеребца…

Директор совхоза позвонил на квартиру нашему директору и сказал, что совхоз дарит заводу коня. Пусть рабочие хоть на турбазе будут иногда повод в руках держать во время своего отдыха, а то скоро совсем забудут, что из крестьян вышли…

— И сколько же ты людей на полевые работы потребуешь за коня? — послышался в трубке голос нашего директора. — Сколько инструмента вытянешь и запчастей? Спасибо, спасибо крестьянству за коня. Дай-ка трубку нашему парню.

— Пятьсот человеко-дней и двести станко-часов за тобой по уговору, а сверх того — по рабочей совести! — засмеялся директор совхоза и передал трубку мне.

Директор завода попросил меня отвести коня на турбазу, а клячу, которая у Марзи, пригнать на завод. Она пригодится при озеленении и прочих работах на территории.

Наутро, увидев меня, мои пластыри, Марзи начал ругаться, плеваться, поминать всех наших предков:

— С такой мордой ты собираешься помогать мне на свадьбе, красоваться по телевизору? Добро бы ты был удалым парнем, такому и увечье к лицу…

— Ты лучше пойди и посмотри, какого я тебе коня привел, дедушка!

— Коня? Какого коня? Никогда я пользы не видел ни от твоего шального отца, ни от тебя, ни от твоего завода!

Завод он помянул, наверное, потому, что никак не мог сделать сверлилкой отверстие в черепе тура, чтобы пропустить туда болт для крепления рогов на стенку. Сверло дымилось, кость под ним пожелтела, опалилась, но не поддавалась, как ни налегал Марзи грудью на электросверлилку.

— Чего же ты не сказал, Марзи, зачем тебе сверлилка? Я бы привез тебе победитовое сверло.

— Уффой… — издал дедушка возглас усталости. — Природа крепче всех ваших победитов: тур прыгает в пропасть на свои рога, когда спасается от охотника, и рога выдерживают… Где конь? У кого ты его увел?