Юрий Колесников - Земля обетованная...

Только сейчас Хаим понял, отчего Арье Херсон с Иголом Мейером частенько заглядывали на силосный склад…

В полной темноте пять тяжело нагруженных машин с полсотней холуцев во главе с Арье Херсоном покинули территорию киббуца. Хаим не мог определить, куда они едут, не знал он и с какой целью предпринята поездка, но понимал, что все это не походило на обычное учение и далеко не случайно хранилось в строжайшем секрете.

Около полуночи машины свернули на проселочную дорогу, потом двигались по бездорожью, часто останавливались, отыскивая в темноте какой-то участок. Прижав винтовки к груди, с пулеметами наготове холуцы сидели в полном безмолвии, словно не знали друг друга. Старший инструктор Арье Херсон запретил разговаривать, сходить с машины даже в случае кратковременной остановки и ни в коем случае не зажигать спички, не курить. Было тревожно, настороженно, как перед боем.

Наконец машины остановились, старший инструктор приказал немедленно выгружать оружие, рыть окопы в указанных им направлениях и установить пулеметы на возвышенности, а также быстро освободить машины от грузов.

Обливаясь потом, холуцы работали в страшной спешке, будто за ними гнались. К рассвету траншеи были выкопаны, и все холуцы, за исключением четырех девушек, занятых приготовлением пищи, начали лихорадочно заколачивать в землю железные костыли и растягивать между ними огромные спирали колючей проволоки. Посреди участка, на возвышенном месте, где окопался пулеметный расчет, группа холуцев спешно монтировала заранее приготовленную наблюдательную вышку, и как только она была установлена, на ней тотчас же появился наблюдатель с биноклем.

К восходу солнца площадь в несколько десятков дунамов [135] Один дунам равен 910 квадратным метрам. была со стороны расположенной поблизости арабской деревни ограждена колючей проволокой, и оба дизельных грузовика с прицепленными к ним плугами приступили к вспашке почвы.

— Все у нас должно быть кашер! — говорил старший инструктор, обходя группы холуцев. — Нажимать надо, хавэрим, изо всех сил нажимать! Иначе дело может сорваться… Проволочные спирали устанавливайте быстрее. Это сейчас главное!

Хаиму вспомнилось, как в порту после ночной выгрузки оружия с австралийского судна Соломонзон тоже сказал:

«Все должно быть кашер! Это первая заповедь в нашей работе… Иначе нам не достигнуть цели…» Арье Херсон, оказывается, «кашер в работе» тоже считает «первой заповедью». Впрочем, у него была еще одна «первая заповедь». При каждом удобном случае он любил напоминать, что малодушие, терпимость или жалость к людям, мешающим выполнению приказа командования, есть проявление слабости. Вот почему, наверное, на наблюдательной вышке появился транспарант: «Терпимость — признак слабости!»

Солнце уже взошло, когда с наблюдательной вышки сообщили, что к их участку движутся два трактора. Арье Херсон с радостью поспешил подняться на наблюдательную вышку.

Когда тракторы пересекли обозначенную колышками границу земельного участка, занятого отрядом холуцев, но команде Арье Херсона на вышке взвился белый флаг с голубой шестиугольной звездой. По этому сигналу все холуцы бросили работу и выстроились перед вышкой в шеренгу: один из них, совсем еще молодой паренек, достав из кармана крохотный молитвенник, прочел конторским голоском короткую молитву — освящение земли… Затем холуцы, стоя по стойке «смирно», исполнили гимн «Атикву».

Почти тут же грузовики двинулись в обратный путь, а трактористы, прицепив плуги, деловито возобновили вспашку земли. С шумным ликованием возвращались холуцы к прерванной работе.

— Вот как возникают наши сельскохозяйственные колонии, — не то удивляясь, не то радуясь, сказал холуц, работавший вместе с Хаимом. — Другим путем, наверное, не создать нам свое государство…

Хаим ничего не ответил. Он вспомнил обездоленных и обозленных румынских крестьян, которых холуцы квуца имени Иосефа Трумпельдора лишили заработка, отняли последний кусок хлеба. К счастью, временно. Но здесь-то, на «земле обетованной», они, холуцы, обездоливают арабских крестьян не временно, а навсегда!

Завтракали посменно, чтобы не прерывать работу. Три грузовика вернулись с очередной партией колючей проволоки и снова уехали. Холуцы продолжали спешно огораживать захваченную землю.

Работа кипела. Но вот с наблюдательной вышки поступило сообщение: из-за пригорка показалась большая группа крестьян с палками и вилами…

По тревоге холуцы бросили работу и заняли места в траншеях. Тракторы тоже было остановились, но по приказу Арье Херсона продолжили вспашку земли.

Когда крестьяне подошли на близкое расстояние к огороженной колючей проволокой территории, по команде старшего инструктора Арье Херсона холуцы залпом выстрелили в воздух. Хаим судорожно сжимал винтовку в руках и молил бога, чтобы несчастные люди поскорее вернулись к себе в деревню. Он отчетливо видел, что среди крестьян были старики и даже женщины с детьми.

Крестьяне-феллахи испуганно отпрянули и, побросав свои палки и вилы, вскоре скрылись за холмом. Хаим глубоко вздохнул и в то же мгновение почувствовал себя совершенно обессиленным. Он неловко опустился на землю, взглянул в сторону холма и про себя твердо решил, что, если оттуда вновь покажутся несчастные феллахи, стрелять он ни за что не будет.

— Ничего не поделаешь, — как бы оправдываясь, сказал напарник Хаима. — Мы тут постреливаем в воздух, а где-то в наших людей стреляют по-настоящему… Хотя если бы они, крестьяне, не испугались и пошли на нас, могла бы и здесь пролиться кровь… Бывает. Такое время: кто кого! И вообще не первый это случай и, к сожалению, не последний…

Действительно, это был не первый земельный участок, закупленный трестом «Керен-гаисод» у арабских помещиков. Поколения феллахов арендовали эту землю, выплачивая сезонную арендную плату. Но какое дело помещику до того, что у этих людей нет другого источника существования, кроме принадлежащей ему земли? Помещику понадобились деньги, и он продал землю, а феллахи пусть отправляются на все четыре стороны…

Так оно и случилось. Уже через несколько дней многие феллахи из близлежащей деревушки покинули насиженные годами места. Узнав об этом, Арье Херсон направил на разведку в деревню группу холуцев, приказав распространить слух, будто земельный участок куплен у помещика с ведома англичан, которые-де заставляют евреев строить здесь свою колонию.

На появление холуцев, делавших вид, будто они случайно оказались в деревне, феллахи никак не реагировали. Лишь женщины при их появлении опускали на свои лица чадру да загоняли в огороженные стойбища тощих коз и овец, продолжая затем заниматься своим делом у небольших печей, сложенных в стороне от убогих хижин. Глиняные стены этих жалких домишек настолько потрескались и перекосились, что казалось, вот-вот обрушатся. В деревушке осталось не более десятка семей.