Гриш Бицоев - Тепло очага

Вот что рассказал он о себе: строил дома в Норильске, прокладывал каналы в безводных степях Средней Азии, поднимал целину в Актюбинской области, искал алмазы в Якутии… При свете керосиновой лампы окончил техникум. Начал заочно учиться в институте…

Слушая Гала, Туган пытался сообразить: кто же этот учитель-универсал? Возможно, он и сейчас работает? Кто он? Постой, постой, не о нем ли опять речь? Не о соседе ли Азрыма? О дяде Хани… Да, это снова его фигура высунулась из прошлого… Вот он растопырил руки, пытаясь загородить дорогу Шахаму, Гала, Адылджери… Нелепая фигура, тщательно зачесанная плешь, хруст разгрызаемых леденцов, голос Азрыма: «Ах, это вы, учитель? А я думал, что сюда забралась чья-то свинья?..»

Потом Туган позабыл о Сосае — все мелкое отлетело, унеслось, и вспомнились вдруг слова Шахама: «Земля — не забава. Если ты бросил в нее семя, значит, ты в ответе за нее». И Тугану представилось осеннее поле — высохшие стебли кукурузы, золотистые початки, твердое зерно, и он подумал, что все это начало только, первый шаг, и впереди большая дорога и нужно идти по ней, не спотыкаясь на рытвинах.

Он видел лицо старого Гала, слышал легкий посвист теплого ветерка и шум быстрых вод Астаудона, и думалось ему легко и радостно о себе, о друзьях, о Хани, и он чувствовал себя счастливым…

Илюза жила в общежитии. Все студенты с ее курса знали об этом. Но Илюза жила еще в мечтах Бечмырза. Этого не знал никто, даже сама Илюза.

Сейчас Илюзу и Бечмырза разделяет один только стол. Стол всего-навсего, но за ним сидит Еруслан. Когда он заслоняет собой Илюзу, Бечмырза начинает беспокойно ерзать, и слова преподавателя скользят мимо него, как рыба мимо сети.

Та Илюза, что сидит впереди Еруслана, никогда не бывала в родном селе Бечмырза, и она не знает, что у него есть младший брат, который в прошлом году демобилизовался из армии. Брат недолго пробыл дома, неделю, полторы, потом заскучал, поеду, говорит, в Орджоникидзе, развеюсь немного, и — только и видали его — смотался в Душанбе. Через некоторое время прислал оттуда письмо: не волнуйтесь, жив я и здоров, чего и вам желаю. Писем от него больше не было, а следующую весть привез его товарищ. Он рассказал, что брат женился на русской, что у них родилась дочь. Илюза не знает и о том, что мать Бечмырза все время ворчит, ругает старшего сына, мол, женился бы ты вовремя, не пришлось бы твоему брату ехать на край света, сыграли бы ему свадьбу дома, всем селом, как положено.

Обо всем этом знает другая Илюза, та, что живет в мечтах Бечмырза. Вот она, красиво повязав косынку, подметает двор, а мать Бечмырза, ее свекровь, все время рядом, и у нее такое лицо, словно боится она за невестку, словно из хрупкого стекла сделана та и, не дай бог, разобьется. Всю неделю мать с нетерпением ждала Илюзу и сына, все глаза проглядела, всматриваясь в дорогу, и, кажется, даже потускнели они, потух их вечный свет… Но нет, нет, теплые огоньки материнских глаз не истлели за неделю, взгляд их греет Илюзу, и, кажется, вся усталость, накопившаяся за неделю в городе, моментально исчезает.

Та Илюза, что сидит впереди Еруслана, и другая, которая живет в мыслях Бечмырза, должны слиться, как две реки, слиться и течь в одном русле.

А лекции меж тем приближаются к концу. То там, то здесь нетерпеливо скрипят стулья. В эти минуты мысли студентов уже витают в столовой.

Вот сосед тычет в бок Бечмырза, приглашая оглянуться. Девушка с последнего стола растопыривает пальцы — осталось десять минут.

Сокурсники уже давно привыкли к тому, что Бечмырза к концу последней лекции обычно поднимает руку, просит разрешения выйти до звонка, и сразу же бегом в столовую. Потому что после лекции там не протолкнешься.

Бечмырза, словно поперхнувшись, кашляет раз, другой — иду, мол, в столовую, что кому взять? Первой передает на обед девушка, которая напомнила о времени. С тихим шелестом идут по рядам к Бечмырза деньги и записка с подробным перечнем обеденного меню. Когда записок набралось штук десять, Бечмырза поднял руку. Преподаватель не стал задерживать его, и Бечмырза понесся по коридору, просматривая на ходу записки.

«Беч, не забудь про меня. Возьми то же, что и себе. Илюза».

Беч! Ему приятно было, что имя его она написала сокращенно. Обычно так люди обращаются к близким…

Для себя и Илюзы он выбрал отдельный столик в углу. «Задержу ее немного, — с радостным возбуждением думал он. — А если сумею уговорить, пойдем в общежитие вместе». Кто-то из преподавателей сказал: «Слово — это оружие, когда умеешь им правильно пользоваться». Бечмырза улыбнулся, посмеиваясь над собой: «Ну, ну, вперед, Цицерон!»

Однако, когда Илюза переступила порог столовой — какой удивительно легкий шаг у нее, ноги будто совсем не касаются пола, — он чуть не задохнулся, так встрепенулось его сердце, алым цветом полыхнули щеки, дрогнули, разом вспотели руки.

Обычно он старался держаться поближе к девушке, но никогда, ни разу не сидел с ней за одним столом.

Илюза с насмешливым удивлением оглядела тарелки и стаканы, загромоздившие стол.

— Беч, все это нам? Только нам двоим? — улыбнулась она.

— Ну, подумаешь, — смутился Бечмырза. Он осторожно сел за стол и все же задел ножку стола, и суп колыхнулся в тарелках, а из стаканов, наполненных до краев, плеснулся чай. Бечмырза боязливо глянул на девушку, но та будто и не заметила ничего, она по-прежнему улыбалась.

— Моя бабушка обычно говорила: девушке хватит и полтора зернышка.

— Ловкие люди были наши предки, — глядя в тарелку, ответил Бечмырза, — тратили на девушку по полтора зернышка в день, зато потом какой калым за нее получали…

Бечмырза изнемогал от своей скованности. Он сторожил каждое свое движение. Мать часто ругала его: «Как ты ешь?! Будь аккуратным за столом!» А у него не получалось. То суп прольется, то масло к рукаву пристанет…

— Ты не торопишься? — спросил Бечмырза.

— Что, — улыбнулась Илюза, — слишком быстро ем?

— Да нет…

— А почему ты спрашиваешь?

— Можешь пожертвовать мне двадцать минут?

— А если минутой больше или меньше, ты не согласишься?

— Дома попросили купить отрез на платье. Двоюродная сестра замуж выходит… А я не знаю, какой ей нужен отрез. Ты не могла бы мне помочь? — с надеждой глянул он на Илюзу.

— Для такого дела нет никого лучше Фати. У нее, кстати, и знакомые есть в магазинах.

— Фати — это Фати, а Илюза — это Илюза. Купим то, что найдем в ближайшем магазине.

— Ладно, мне это не трудно.

Они вышли на улицу и неторопливо пошли по тротуару.

Яркое весеннее солнце сияло над миром.

Эта весна — весна Бечмырза. Она должна принести ему счастье. У каждого человека должна быть своя весна.