Николай Алфеев - Белые пятна

Оценив такт управляющего, Виктор в нескольких словах рассказал о последних событиях в разведывательной партии, но потом, сам, без напоминаний, подробно поведал о себе.

Стремительный поток слов на четверть часа. Бисер пота на лбу и висках, взволнованное лицо с ярко-синими глазами. С худоватых в загаре щек Виктора не сходили яркие пятна.

— Так, говоришь, начальник лагеря, этот старый чекист, поверил тебе и походатайствовал о досрочном освобождении? Верно я тебя понял? — спросил Тушольский.

— Да, так.

— Ну к я поверю. Серьезно, поверю. Легче?

— Легче, конечно.

Оба рассмеялись.

— Значит, познакомились. Ты не скрывай этого факта в необходимых условиях, но не рассказывай каждому любопытному. Не надо. Да, вот что: дай-ка мне адресок твоего дяди Саши. Не поленюсь, напишу ему письмо. Ответит он мне — как ты думаешь?

— Дядя-то Саша! Конечно, ответит, — возбужденно заверил Разумов управляющего.

Оставшись один, Тушольский просмотрел личное дело десятника Разумова, задумался, потом раскрыл папку с крупным заголовком: «Титул № 1».

Пряхин и Истомин два дня назад вернулись на базу, совершив объезд рудников, и теперь совместными силами готовили Тушольскому материал для доклада.

Управляющий вызвал начальника планового отдела и главного бухгалтера. Андрей Павлович, изучая работу рудников, видел необходимость по-иному распределить средства.

— Об этом я буду говорить на коллегии, — сказал Тушольский, — буду доказывать, почему мы считаем нужным изменить производственный план с середины года. В Ногдиондоне я уже распорядился. Мишин уже ведет новое, не предусмотренное планом, строительство, но руднику не хватает теперь денег и оборудования.

Пряхин с живым интересом слушал управляющего, а сам косил глазами на главного инженера: он считал, что Истомина нелегко убедить и склонить к неожиданному пересмотру производственного плана. Ведь Пимен Григорьевич сам составлял годовой план и добился его утверждения. Однако главный инженер быстро согласился с наметками Тушольского:

— Езжайте в Москву, Андрей Павлович. То, что мы намечаем с вами, — реально и веско, и я верю, что наши наметки поддержат в правительстве.

Тушольский наказал главному бухгалтеру и начальнику планового отдела подготовить новые расчеты и отпустил их.

Истомин и Пряхин остались в кабинете.

— Уезжая на рудник, я дал задание инженеру Долину взять пробы на окраине пегматитового поля, — заговорил Истомин о наиболее важном сейчас для всех троих. — Долин в четырех пробах получил очень хорошие результаты. — Истомин раскатал на столе миллиметровку с нанесенным месторождением и продолжал: — Если мы скинем с этой оптимистической цифры одну четверть на поправку и предположим, что весь, массив пегматита даст нам слюду по заниженному нами показателю, то и в этом случае взорванное минными колодцами поле даст нам половину годовой программы. Следовательно, к концу года мы выйдем с хорошими итогами.

— А в случае неудачи рудники останутся без взрывчатки, на третьем и пятом мы сорвем проходку штреков, большинство открытых карьеров переведем на обушок. Слышишь, Андрей Павлович! — спокойно и очень веско сказал Пряхин.

Слова маркшейдера заставили поежиться и управляющего и Истомина.

— Подобает ли нам расхолаживать коллектив? — сухо спросил Истомин.

— Коллектив вы не трогайте. Прежде чем провести это смелое мероприятие, необходима обстоятельная разведка. Только будучи твердо уверенными в правильности решения, нужно идти в коллектив, но уж никак не с оговоркой о неизбежности риска. Решайте: вы главный инженер, — сказал Пряхин.

— Я и решаю, — не совсем, однако, уверенно произнес Истомин. — Прошу управляющего издать приказ…

— Вы ищите широкую спину, за которой можно спрятаться.

— Вот как?

— Именно! — невозмутимо подтвердил маркшейдер. — Я еще раз прочел вашу записку. По-моему, Пимен Григорьевич, не каждый эксперимент допустим. Партия и правительство ждут от нас слюды за счет упорной работы разведки. Вы же с профессором Снегиревым обстреливаете канцелярии главка и наркомата не как эксплуатационники, а как представители исследовательского института.

— У вас еще до моего приезда была санкция главка. Зачем же вам мое разрешение, Пимен Григорьевич? — спросил Тушольский.

— Вслед за санкцией главка пришла еще одна радиограмма: дополнительного фонда взрывчатки не будет, обеспечьте план года утвержденным фондом, — процитировал на память маркшейдер, не давая говорить Истомину.

— Если бы я задержался еще на два месяца с приездом сюда, — медленно произнес Тушольский, устремив взгляд на Истомина, — вы взяли бы на себя ответственность за это начинание?

— Безусловно! — решительно, не раздумывая подтвердил Истомин. — Я обратился к вам как к новому руководителю предприятия, считая своим долгом разделить с вами успехи нынешнего года.

— Зачем же остановились на полпути? — не замечая последних слов, возразил Тушольский. — Что еще было нужно? Санкция? Была! Взрывчатка? Вы еще с весны удержали ее на главной базе. Из задержанного запаса я вчера распорядился выдать для Ногдиондона. Нечего ее держать до зимы.

Наступило тяжелое молчание. Лицо Истомина посерело от досады. Маркшейдер старательно очинил разноцветный карандаш и, пробуя его острие, выводил на миллиметровке стрелку за стрелкой. Его спокойствие окончательно взбесило Истомина, но он сдержал себя, ничего не сказал, лишь резко выдернул из-под руки маркшейдера карту и скатал ее в трубку. Андрей Павлович подавил невольную улыбку.

— Через несколько дней я вылечу в Москву. Я доложу обо всем, попрошу и взрывчатку. Но я до тех пор не дам согласия на взрывы, пока у меня на столе не будет полной инженерно-геологической выкладки. И, конечно, нужно очень точно обосновать выгодность и экономичность такого способа, — подумав, сказал Тушольский.

Истомин возразил, что это оттянет подготовительные работы на два-три месяца, экспериментировать придется уже по первому снегу.

— Зато слово «эксперимент» будет исключено из нашего лексикона, — веско закончил Тушольский.

Главный инженер был явно не в духе. Он взял письмо молодого геолога и, буркнув: «Садитесь», — углубился в чтение.

— Вам известно содержание письма инженера Ганина? — спросил Истомин, прочтя полстраницы.

— Да, в общих чертах известно, — ответил Виктор.

Истомин внимательно прочел все письмо и вложил его в конверт.

— Можете говорить со мной откровенно: я ведь не только главный инженер, но и член партийного бюро. Чем вы и Ганин недовольны? В чем провинился Лукьянов? Я не совсем понял Ганина. Может быть, вы лучше объясните?