Илья Миксон - Святое дело

Недавно перед строем капитан Стрельцов зачитывал письмо, которое он написал матери Фиалкина. Вчера пришел ответ. Краснов вспомнил о нем и решил прочесть его вслух. Когда он объявил об этом, солдаты оживились, многие стали оборачиваться, чтобы взглянуть на своего товарища. Фиалкин сидел позади и только смущенно улыбался.

— «Уважаемый товарищ командир! — писала мать солдата. — Счастлива, что мой сын стал достойным воином нашей родной Советской Армии. Значит, оправдал он мои надежды, оправдал доверие народа.

Муж мой, покойник, писал с фронта: «Воспитай, мать, сына хорошим солдатом». Спасибо, что помогли вы мне выполнить отцовский наказ. Спасибо вам за заботу, хорошее воспитание и подготовку моего сына к защите нашей Родины. А сыну напишу, чтоб старался. Пусть не отстает, а всегда впереди будет…»

Краснов украдкой взглянул на солдат. Рябов слушал, наклонив голову. Джутанбаев ловил каждое слово. Савичев улыбался широко и счастливо, будто лейтенант читал письмо от его матери.

Краснов дочитал письмо и осторожно вложил обратно в конверт.

— Товарищ лейтенант, — поднялся сержант Ваганов. — Можно письмо на доску повесить?

— На какую доску? — не понял сразу Нестеров и нахмурился. Командир батареи приучил без его ведома не делать ничего, и он привык к этому настолько, что не мыслил себе даже вывесить новый листок, не спросив на то разрешения Стрельцова. Правда, иногда старшине было обидно, что капитан так мало доверяет ему: ведь они прошли вместе суровый путь и не один год служили вместе.

— Мы, комсомольцы, — объяснил сержант Ваганов, — оформим щит: «Письма родителей».

Солдаты в знак одобрения закивали.

— Правильно, — согласился Краснов и отдал письмо. — Будут еще — передам.

Он представил себе красивый щит в рамке и на нем много бумажных листов, исписанных разными почерками отцов и матерей, доверивших ему, лейтенанту Краснову, своих детей, свое будущее.

Фролов шел с двумя ведрами. Из них валил пар, как от кипятка: мороз был больше тридцати градусов. Завидев Краснова — тот стоял, раздумывая, куда идти, — весело окликнул:

— «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?» Пойдемте ко мне завтракать. Идемте, идемте!

Краснов молча пошел за Фроловым, глядя на его широкую спину, обтянутую шерстяным свитером.

— Хорош морозец сегодня! Вы почему не в духе?

— Да так…

— Просто так ничего не бывает. Ну ладно, не будем дотошными, верно? Проходите, пожалуйста, вот сюда. Открывайте, открывайте, нас ждут.

— Вас, а не меня.

— Нас! Я собирался идти за вами. Жена знает.

Краснов попал в крохотную переднюю, затем прошел дальше, не глядя, поздоровался.

— Доброе утро, — донеслось из-за легкой цветастой ширмы, отгораживавшей угол комнаты, где стояла плита и маленький кухонный столик. Тотчас показалась невысокая женщина в клетчатом переднике. Лица ее Краснов сразу не рассмотрел.

— Вот, Галочка, тот самый голубоглазый лейтенант!

Краснов почувствовал, что краснеет. Даже эта незнакомая женщина и та, наверное, знает об отвратительном случае у Пироговых…

— Спасибо вам.

— За что?

— Что приютили Николая.

Краснов облегченно вздохнул и несмело поднял глаза. У жены майора были крупные правильные черты лица. Она приветливо улыбалась, и, глядя в ее смеющиеся умные глаза, нельзя было не улыбнуться самому.

Вбежала девочка с большим красным бантом на голове. Увидев незнакомого человека, прижалась к матери, исподлобья поглядывая на незнакомого.

— А где твое «здравствуйте»? — наклонилась к ребенку Галина, и Краснов на миг залюбовался ее красивой шеей.

Он осторожно пожал застывшими пальцами протянутую пухлую ручонку.

— А как тебя зовут?

— Леночка. А вас?

— Павел. Ах какие у тебя черные глаза! Ты их, наверное, совсем не моешь!

— У меня калие глазки, калие, а не челные!

Леночка, видимо, уже много раз выслушивала подобные упреки и давно выработала на этот случай линию поведения. Краснов засмеялся — ему стало как-то легко — и взял девочку на руки. Она потянулась к погонам, сосчитала звездочки.

— А у папы только одна…

— Дочь офицера. Полная осведомленность в рангах. Проходите, пожалуйста, что вы остановились? Леночка, иди ко мне.

Первое, что бросилось в глаза в комнате, — книги. Они лежали на столе, на подоконниках; полки этажерки были забиты в два ряда. Краснов пробежал взглядом по корешкам. «Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты», — слышал или читал где-то, но сейчас он не мог применить эту формулу. Рядом с темно-вишневыми томами сочинений Ленина — книги по артиллерии, избранные произведения Стасова, Куприн, несколько томов Горького, учебники по физике, Маяковский, Пушкин, тригонометрия, алгебра, «Занимательная астрономия». Одна книга просто озадачила — «Авиационные моторы».

— Беспорядок у нас, — пожаловалась Галина.

— Я тебе предлагал сделать стеллаж, не согласилась.

— Странный ты человек, Коля! Ну где ты соорудишь свой стеллаж?

— Вот здесь.

— А кровать?

Она говорила строго, но на лице все время блуждала улыбка. И никак не удавалось понять: глаза улыбаются, губы или то и другое.

Краснов взял с полки «Авиационные моторы».

— Кто это читает?

— Это Галина. Она у меня инженер, авиационный институт окончила.

— Профессия не для жены офицера…

— Нам трудно угодить, Павел, — серьезно сказал Фролов. — Хорошо еще, что у Гали характер покладистый. Согласилась переквалифицироваться. Преподает физику в школе. А сколько дипломов пылится в альбомах с семейными фотографиями!

В простенке между окнами висел портрет женщины с гладкой прической. В лице было что-то очень знакомое.

— Моя теща, — пояснил Фролов, перехватив взгляд. — Вы бывали в Москве, в театре Моссовета?

— Был один раз, «Машеньку» смотрел.

— Помните актрису, которая играла Веру Михайловну, мать Машеньки? — живо спросила Галина.

— Немного, — начал смутно припоминать Краснов и еще раз взглянул на портрет. — Неужели это она?

— Да. Там вы и видели ее.

Смутный образ оформился в четкое воспоминание. Конечно, это она! Вот почему так знакомо ему лицо матери Галины.

Фролов мотнул головой и засмеялся, вспоминая что-то забавное.

— Иду по улице Горького, навстречу красивый брюнет. Знаю, видел, встречался с ним! А кто — ну никак! Лихорадочно перебираю всех однополчан. «В какой же дивизии служили вместе?» И вспомнил: киноактер, из фильма «Без вины виноватые»!

— Вы тоже москвич?

— Нет, свердловчанин. Интересуетесь, как женился на москвичке? Романтичная история!

— Коля! — выглянула из-за ширмы Галина. — Не думай, что всем интересно знать твою «романтичную историю»!

— Нет, почему же, очень интересно!