Илья Миксон - Святое дело

— Коротко, — начал Фролов.

— Фрагментами! — подтрунила жена.

— Фрагментами! Тысяча девятьсот сорок третий год. Западный фронт. Концерт фронтовой бригады Московской эстрады. После концерта ужин. Знакомство с артистами. Обычные приглашения: «Когда будете в Москве, непременно…» — и так далее. «Запишите адрес…»

— Если бы мама знала, что ты увезешь меня в Пятидворовку, она бы тебе не дала тогда адреса!

— Галочка, не мешай… Тысяча девятьсот сорок четвертый. Случайная командировка в Москву. Три звонка — два длинных и один короткий. «Вам кого?» — «Извините, артистка такая-то здесь живет?» — «Да-а». — «Можно ее видеть?» — «Не-ет».

— Не пытайся меня копировать. Хотя твоя теща актриса, но у тебя нет никаких признаков артистического таланта!

— Галочка, не перебивай! Итак, на чем я остановился? Ах, да! «Не-ет…»

— Противный!

— Это она мне сказала, Павел, уже через год, когда я в сорок пятом приехал на Парад Победы.

— Я тебе и в письмах так писала!

— Неправда! Ты всегда писала: «Мой далекий друг»!

— А ты мне в каждом письме: «Жди меня»! Вы знаете, Павел, он высылал мне стихи Симонова, но никогда не указывал автора. Из скромности, очевидно…

Фролов умоляюще взглянул на жену. Она стояла перед ширмой и, чуть наклонясь, развязывала за спиной тесемки передника.

— Я коротко, фрагментами! — рассмеялась Галина и сняла передник.

Завтрак затянулся. Краснов уже давно так славно не проводил день.

С этого дня он стал у Фроловых частым гостем.

Особенно привязалась к нему Леночка. Она любила слушать сказки и задавала бесчисленные вопросы.

Однажды он читал «Красную Шапочку» и, стремясь опередить каверзные вопросы маленькой слушательницы, комментировал события:

— Нельзя было говорить, куда она идет, а Красная Шапочка, глупенькая, сказала, выболтала все серому волку.

— А почему? — спросила Леночка.

— Почему?.. Гм… потому что серый волк был коварным, а Красная Шапочка, гм…

— Не была бдительной, — шепотом подсказал Фролов.

— Да, не была бдительной! — машинально повторил и тотчас спохватился, но было уже поздно…

Часто по вечерам много и с увлечением мастерили.

Фролов конструировал специальный планшет для стрельбы по морским целям. Работу над ним он начал еще на Сахалине и уже испробовал несколько вариантов.

Стрельба по морским целям из полевых орудий только осваивалась, никаких стандартных приборов промышленность не выпускала, и в каждой воинской части разрешали задачу по-своему. Самым распространенным планшетом была доска, на которой крепили целлулоидный артиллерийский круг с прицельной линейкой; две нитки, натянутые кнопками, скрещиваясь, давали координаты цели. При каждом перемещении цели нити приходилось перекалывать, что отнимало много времени и сказывалось на точности стрельбы.

— Разве это дело — ниточки перетягивать! — говорил Фролов. — Кустарщина!

Окончательно закрепил дружбу день рождения. Краснову исполнялось двадцать два года. Ярцев настаивал:

— Павел, не жмись! Первые офицерские именины!

У Краснова не было денег. Больше половины зарплаты отослал матери для поездки на курорт после тяжелой болезни, оставил себе лишь на скромные военторговские обеды.

— Валюты нет? Пустяки! Сходи к Строкачу, сотни три отвалит, глазом не моргнет. У него всегда деньги водятся.

— Одалживать не пойду.

— Не обязательно к Строкачу!

— Нет.

— Ну аллах с тобой! — отступил Ярцев. — Сам организую.

— Не вздумай ничего организовывать! — разозлился Краснов. — Слышишь? Не смей! Я и домой не приду.

Он и в самом деле не пошел после службы домой. Майор Фролов зазвал к себе.

— Дело есть.

— Планшет?

— Конечно!

«Что-то не так», — усомнился Краснов, но все-таки пошел.

— А где Леночка? — спросил, входя в комнату.

— Не знаю, — беззаботно сказал Фролов. — Куда-то с мамой ушла. Гуляют, наверное. Суббота!

В комнате вкусно пахло домашним пирогом. На столе, накрытом праздничной скатертью, стояло несколько обеденных приборов.

— Разоблачайтесь.

— Нет-нет, я пойду. Вы, очевидно, гостей ждете.

— Никаких гостей не будет! Вы да мы!

— По какому поводу? — насторожился Краснов.

— Разоблачайтесь! Вот и наши женщины!

— Добрый вечер! Здравствуйте, именинник!

Галина, бодрая, веселая, крепко тряхнула его за руку.

— Дядя Павел, поздлавляю вас с днем лождения! — тонким голоском пропела Леночка и неожиданно закончила: — А папа с мамой подалок вам подалят!

Лицо Краснова густо залилось краской. Он был тронут до глубины души, обрадован и одновременно сконфужен.

— Никогда не забуду! — сказал растроганно, сжимая руки Фролова и Галины.

В разгар ужина негаданно явился подполковник Юзовец. Он жил в том же доме, этажом выше. В серых брюках и теплом свитере подполковник был удивительно похож на продавца пятидворовского сельмага: такой же круглый, лысый, улыбающийся.

— Здравствуйте, товарищи. Извините, как говорится, не вовремя нагрянул!

Упрямо отказывался сесть к столу, но в конце концов согласился: «Разве на минутку».

— Так по какому же случаю такой пир?

— Просто ужинаем, — ответил Фролов.

— Дядя Павел именинник! — сообщила Леночка.

— Вот как! — Юзовец просиял. — Весьма приятно, приятно! Ну, дорогой, примите и от меня наилучшие пожелания в службе и в жизни. Как говорится, полный короб вам счастья, благополучия и долгие лета!

Через несколько минут уже чувствовал себя как дома:

— Мне, Галина Владимировна, много не нужно. Все такие хорошие, такие милые у нас в полку. Я и сам такой человек, что для меня служба службой, дружба дружбой. Мы вот с вашим супругом прекрасно сработались! Одно меня удивляет, прямо-таки скажу: почему ваш муж с капитаном Стрельцовым не в ладах? Нет-нет, и не говорите, все вижу, все знаю. И не одобряю. Со всеми жить нужно в мире и дружбе. Всех любить будешь — и тебе уважение окажут.

— Я другого мнения. Не люблю пресных людей. Не могу ко всем относиться одинаково, половинных чувств не признаю.

Да, Фролов не признавал половинных чувств, не выносил фальши. Поэтому дружеское внимание его было особенно дорого.

Фролов начал готовиться к поступлению в академию. В конце февраля или в начале марта намечались предварительные экзамены.

— Значит, в Москву уезжаете, — радуясь за друга и в то же время огорчаясь, что придется расстаться, сказал Краснов.

— Не загадывайте наперед, Павел, — немедленно вмешалась Галина. — Дурная примета…

— Неужели так трудно поступить? — скорее с наивным удивлением, чем с недоверием спросил он.

— Трудно, Павел. Трудно. Академия — крепость.

— Но ведь берут же эту крепость!

— Берут! — подтвердил Фролов. — Кто — штурмом, кто — многолетней осадой. Впрочем, не в этом суть. Нужно по-настоящему попробовать солдатской каши. Знаете, я уверен, что придет время, когда и в училища будут принимать только из войск. Причем из сержантов. И они будут знать, чего хотят в жизни, и мы их проверим: способны командовать или нет.