Илья Миксон - Святое дело

— Слушаюсь.

Краснов ужаснулся: неужели придется бросать с таким трудом оборудованную позицию?!

— Задача ясна?

— Так точно, товарищ полковник, — подтвердил Стрельцов и еще раз взглянул на разостланную карту.

Задача казалась несложной, и он даже обрадовался, что не придется менять огневых позиций, но когда развернул таблицу стрельб, лицо омрачилось. С обратных скатов высоты Безымянной, где стояли орудия, огневые точки «противника» не простреливались.

— Мертвое пространство…

Можно было найти выход из положения, и очень простой: отвести орудия назад. Но единственным удобным местом поблизости были старые отлично оборудованные огневые позиции. Теперь лишь Стрельцов понял, зачем их «заминировали», хотя район огневых позиций сразу назначили на Безымянной. Оттягивать орудия еще дальше назад перед наступлением было неблагоразумно. Оставалось одно — выдвинуть гаубицы на высоту и прямой наводкой расстрелять проклятые доты. Решение было найдено. Стрельцов подумал было доложить, но не сделал этого. Родионов не любил вмешиваться в дела офицеров и давал им полную свободу действий.

В бою командир полка не может в каждом случае детализировать задачи. «Воевать — не в шашки играть, — любил повторять Родионов. — Не деревяшки переставляем, живыми людьми командуем. А у каждого солдата своя голова на плечах».

Стрельцов приложил к глазам бинокль и отыскал место, где должны были находиться доты, но, к своему удивлению, не нашел их. Обычно доты изображали деревянными щитами с черным прямоугольником амбразуры. Их можно было увидеть за километр даже невооруженным глазом. Не успел подумать, что цели даны совершенно условно, как полковник, словно разгадав его мысли, громко спросил начальника штаба:

— У «противника» все сделано?

— Все, товарищ полковник.

— Все? — переспросил Родионов, как бы подчеркивая объем поставленной ранее задачи, и, выслушав ответ, удовлетворенно произнес: — Добро! Пора, кажется, и пообедать, а? — добавил он.

— Я не против, — согласился подполковник Строкач.

Родионов подозвал своего шофера:

— Слетай на кухню. Котелки есть?

— Достанем, товарищ полковник! — уверенно сказал белобрысый солдат в новеньком полушубке с таким видом, будто найти для командира полка котелок представляло немалую трудность, но он, шофер, раздобудет, чего бы это ему ни стоило.

— Ну, если достанешь, тогда давай! — с самым серьезными видом сказал полковник, но глаза его залучились.

Шофер повернулся, чтобы уйти. Родионов вдруг остановил его:

— Погоди, вместе пойдем.

Солдат надул толстые губы:

— Принесу, товарищ полковник. Не беспокойтесь…

— Вершки и гущу? Ложка торчком? Знаю я, как наливают командиру полка!.. Пойдемте, — кликнул начальника штаба.

— У солдатского котла каша вкуснее, — сказал Строкач.

— И разговор веселее! — подхватил Родионов, направляясь по траншее к выходу.

— Все равно гущу дадут, — ворчливо пробормотал шофер. — Борщ сегодня, как каша: черпак не тонет.

Оглянулся, ожидая сочувствия, но Стрельцову было не до него.

— Какое решение? — спросил Фролов.

Стрельцов пожал плечами, не хотелось выказывать свое замешательство.

— Придется организовать передовой наблюдательный пункт, — сказал Фролов, не дождавшись ответа.

Ярцев, прислушивавшийся к разговору, поморщился: ползти по снегу не было никакого желания. А на передовой наблюдательный пункт в рост не пройдешь: подходы просматриваются «противником» до третьей траншеи.

— Да, — сказал наконец Стрельцов. — Я принял такое решение. — И, вспомнив, что Фролов замещает командира дивизиона, уехавшего в отпуск, холодно спросил: — Разрешите действовать?

— Желаю успеха.

Стрельцов нехотя пожал протянутую руку.

— Учти: посредников много, — сказал Фролов по-свойски.

— Знаю, не первый год служу с Родионовым.

Полтора часа спустя Стрельцов с разведчиками и радистом добрались до неглубокого рва, поросшего густыми и цепкими, как малозаметные препятствия, жухлыми кустиками. Ров опоясывал крутой восточный склон Безымянной. И разведчикам казалось, что они действительно находятся в боевых порядках пехоты. Стрельцов приказал установить стереотрубу и приник к окулярам; резиновые наглазники отпечатали холодные круги вокруг глаз. Один дот разыскал быстро. Он был искусно сложен из валежника и снега, амбразура сделана из обрезка дерева. Стрельцов передал наблюдение разведчику.

— Ищите второй дот.

Ярцев, устроившись на футляре от прибора, меланхолически пускал колечки дыма.

— Раздавите.

Ярцев пересел на корточки.

— Когда стемнеет, подыметесь наверх, разведаете место и пути подхода для орудий.

— А может, сейчас?

— Засекут.

Стрельцов отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

— Товарищ капитан, — тихо подозвал наблюдатель.

— Есть?

— Похоже.

Стрельцов посмотрел в стереотрубу, но ничего не увидел. Вглядевшись внимательно, различил на снегу ребристые следы. В одном месте снег был утоптан. «Сам, наверное, приезжал», — подумал о командире полка.

Наконец удалось разглядеть и дот, тщательно замаскированный буреломом.

— Уточнить координаты.

— «Волга», «Волга», я — «Дон», я — «Дон», — твердил радист, обдавая черную коробочку микрофона паром. — «Волга»… «Волга»… «Волга»? — Лицо радиста просияло. — Я — «Дон». Даю настройку: раз, два, три, четыре, пять… — Он повторял этот счет с наслаждением. — Раз, два, три, четыре, пять… Прием! — выкрикнул и прислушался.

— Вызовите лейтенанта Краснова.

— Слушаюсь! «Волга», «Волга», слышу вас хорошо. Тридцатого к микрофону. Двадцатый вызывает. Прием!

— Товарищ капитан, — почему-то перешел на шепот радист. — У микрофона десятый.

Стрельцов поспешил к рации.

— Двадцатый слушает… Так точно, товарищ десятый.

Лицо командира батареи потемнело, отыскал глазами солдата в полушубке с поднятым воротником и сказал в микрофон:

— Так точно. Рядовой Остапенко… Слушаюсь!.. Ясно. — Передал радисту наушники и микрофон. — Остапенко!

Солдат вскочил и вытянулся, но вспомнил, где находится, подогнул колени.

— Теперь поздно нагибаться. Кто разрешил идти во весь рост?

— Так я… — начал и запнулся: как могли узнать об этом, ведь он полз замыкающим и только метров десять прошел полусогнувшись.

— Посредники доложили командиру полка, что вы убиты. Ясно? — все больше раздражаясь, кричал Стрельцов. — Убиты! Марш отсюда!

Солдат растерянно повернулся и полез наверх.

— Назад! Садитесь на место. Командир приказал отнести вас на руках: мертвые не ходят.

Остапенко шепнул разведчику:

— Заметили, понимаешь…

— «Заметили», — передразнил тот и сказал в сердцах: — Я бы тебя тут зарыл, не то что на сопку тащить. Фокусник нашелся!