Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Со дня на день можно ожидать интервенции, — предупредил Троцкий. — Не случайно в Белом море крейсирует английская эскадра.

— Разве есть суждение, что случайно? — спросил Ленин.

— Товарищу Кедрову следует немедленно выехать обратно в Архангельск, — сказал Троцкий.

— Почему немедленно? — возмутился Кедров. — Для того чтобы дать отпор интервентам, нужно иметь боевые силы. В моем распоряжении их почти нет. К тому же я хочу отдохнуть день-два.

— А, передышку запросил, — звонко рассмеялся Ленин. — Пусть отдохнет. Но возвращаться в Архангельск он должен с воинской частью, получив несколько орудий и пулеметов. Встречать всех, кто ступит на нашу землю, огнем. Обязательно закройте устье Двины. Если интервенты попытаются наступать по Двине, взорвите два ледокола, загородите реку. Все пароходы из Архангельска сейчас же выводите и создавайте свою флотилию. Северную Двину нужно перегородить в нескольких местах. Срочно начинайте вывозить наиболее ценное из Котласа и уже сейчас готовьтесь к взрыву тех ценностей, которые расположены на Северной Двине.

Записывая приказ Ленина, Кедров чувствовал, что он был рожден задолго до его приезда, после переговоров с Архангельском, с Беломорским военным округом, с другими населенными пунктами Севера.

В каждой фразе, произносимой Лениным, он видел глубокий анализ обстановки и железную логику единственно приемлемого решения. Он изредка поглядывал на Троцкого, который выслушивал указания Ленина, не дополняя и не расширяя их. Да и что мог добавить человек, только в последние минуты пришедший к выводу, что союзники готовят интервенцию, который обязывал его, Кедрова, выехать в Архангельск для организации сопротивления, не посчитав нужным осведомиться, какие силы имеются в распоряжении чрезвычайного комиссара Севера! Кедров вспомнил, что несколько дней назад по поручению Ленина приезжал в Архангельск сотрудник Оперативного отдела, а от Троцкого не было даже письменного запроса о событиях и обстановке. «Выедет, когда можно будет расписаться в победе, — подумал Кедров. — Как под Пулково, после того как Красное Село заняли путиловцы, для того чтобы написать громкий приказ».

Имперский советник Рицлер, стоя рядом с Чичериным, молча рассматривал приемную Совета Народных Комиссаров. Она поразила его своей строгостью и непритязательностью обстановки. Видно было, что эту большую комнату не ремонтировали долгие годы, только помыли стены и потолок. Сквозь незащищенные жалюзи и гардинами окна июльское солнце накалило комнату. Рицлер в своем расшитом мундире дипломата изнывал от жары, отирал платком розовый подбородок, не отводя взгляда от противоположной двери, из которой должен был появиться Ленин.

Наконец дверь открылась, Ленин прошел на середину комнаты. Рицлер и Чичерин встали ему навстречу. Рицлер развернул хрусткий лист бумаги и, поклонившись, стал читать заявление немецкого правительства. В нем перечислялись все случаи выпадов против немецких подданных, аккредитованных при посольстве, какие-то попытки вооруженного нападения на сотрудников посольства, указывалось на убийство Мирбаха.

Чичерин внимательно смотрел на Ленина, который ни одним движением не выдавал своего отношения к заявлению немецкого правительства, заканчивавшемуся категорическим требованием обеспечить пребывание в Москве немецких вооруженных сил для охраны посольства и подданных его величества кайзера Вильгельма.

Закончив чтение, Рицлер сделал шаг вперед и протянул заявление. Он ожидал, что Ленин примет эту дипломатическую бумагу. Но Ленин смерил Рицлера взглядом, в котором ясно было выражено его отношение к заявлению. Это был твердый взгляд человека, возмущенного наглыми требованиями.

Рицлер растерянно взглянул на Чичерина и вздернул острый, покрытый розовым жирком подбородок.

— Я внимательно выслушал вас, господин поверенный в делах, — спокойно произнес Ленин, всовывая левую руку в карман. — Мы не можем удовлетворить требований вашего правительства. Желание вашего правительства ввести вооруженные соединения в Москву является беспрецедентным. Оно нарушает дипломатические отношения между нашими странами, является открытым посягательством на суверенность Советской России. Наши страны заключили мир. Никакая другая армия, кроме нашей, не должна быть расквартирована на территории России, а тем более ее столицы Москвы. Таково наше решение, от которого мы не отступимся. Я обращаю внимание вашего правительства на то, что в последнее время оно допускает акции, противоречащие договору о мире между нашими странами. Ваши войска вторглись на Дон и в Крым. Ваше требование передать наш Черноморский военный флот вашему государству не соответствует мирному договору. Соблаговолите довести до сведения вашего правительства мой ответ.

Рицлер был ошеломлен этим категорическим отказом. Он ожидал вопросов, каких-то согласований, думал, что после убийства Мирбаха Советское правительство сможет возражать лишь против числа солдат, которых немецкое командование решило разместить в Москве.

Рицлер стоял, раздумывая, как поступить. Он склонил голову, как после прослушивания приговора, не подлежащего апелляции. Он ждал, что Чичерин даст какие-то разъяснения, но Чичерин даже не удостоил имперского посланника взглядом. Казалось, он был поглощен своими мыслями.

После долгой паузы Рицлер, угловато поклонившись, повернулся и вышел из приемной.

— Так и будем поступать впредь, — сказал Владимир Ильич, подойдя к Чичерину. — Наглейшая публика! Вздумали получить компенсацию за убийство Мирбаха!

— Не осмелятся ли они начать военный конфликт? — Чичерин настороженно посмотрел на Ленина.

— Нет, Георгий Васильевич, у них силы на исходе. Они захватили Крым и Дон только потому, что у нас там не было войска. Они опасливо вводят части на нашу территорию. Украинские партизаны превосходно знакомят их с яростью народа. Немецкое командование больше канонад боится проникновения большевистской агитации. В Австрии отлично действуют бывшие военнопленные, возвратившиеся из России. Немцы могут еще прихватить территорию на юге, но теперь это не страшно. Они могут предъявить нам новые кабальные условия, может быть, придется согласиться с материальными требованиями, ради того чтобы по-прежнему выигрывать время. Скоро они обожрутся и лопнут. Может быть, даже этой осенью. От моего имени обяжите Иоффе убедить немецких дипломатов, что поставки оружия атаману Краснову только усиливают «добрармию». С Северного Кавказа товарищ Серго сообщает, что у солдат «добрармии» захватывают немецкое вооружение. Если немецкие дипломаты не туполобы, они поймут, что вооружают ставленников Англии и Франции.