Антти Тимонен - В заливе ветров

Они увидели Потапова, стоящего с багром в руках в пяти шагах от берега, по колено в воде. Перед ним было несколько бревен, прикрепленных друг к другу, образовавших небольшое заграждение перед прибрежными камнями. Койвунен остановился на берегу и стал молча наблюдать за продвижением толстой сосны по воде, точно только для этого пришел сюда. Сосна ударилась о коссу, в нерешительности остановилась, потом повернулась к середине русла и продолжала свой путь.

— Хорошо, — Койвунен кивнул головой. — Теперь они не задержатся! Может быть, ты, Потапов, пойдешь с нами?

Потапов вылез из воды и пошел за Койвуненом и Мякелевым. Они останавливались всюду, где были заградительные боны, коссы или дежурили сплавщики. Иногда старый и новый бригадиры обменивались короткими фразами, вопросительными взглядами, а то и просто кивали друг другу. Они, знавшие на этой реке малейший изгиб, любой подводный камень, понимали без слов значение каждой коссы или заграждения, и Мякелеву трудно было следить за их мыслью. Ничего интересного Мякелев не нашел ни в коссах, ни в других сооружениях: коссы как коссы! Немало и он их видел на своем веку. Вскоре он предложил:

— Пойдем обратно. У нас много дел.

Но Койвунен с Потаповым не согласились. Им хотелось еще раз вместе с заместителем начальника рейда осмотреть весь участок до самого хвоста сплава. Мякелеву оставалось только понуро брести вслед за ними. Часа через два они добрались до того места, где происходила очистка берега от оставшихся на суше бревен. Здесь уплывали в путь последние бревна — это и был хвост сплава. Мякелев облегченно вздохнул, предполагая, что теперь-то они пойдут обратно, но не тут-то было. Потапов предложил осмотреть весь берег, где хвост-сплава уже прошел, не осталась ли там на суше древесина, и Койвунен согласился с ним. Отказаться от такой проверки Мякелев никак не мог. Усталый и уже равнодушный ко всему, он снова плелся вслед за ними. Берег был совершенно чист, ни одного бревнышка не нашли они на всем своем пути. Добравшись до места, где в первый день сплава начали скатку бревен лебедками, они отдохнули минут пятнадцать, а потом молча зашагали уже прямым путем до того места, где была плотина. Тут Мякелев впервые заговорил:

— Видите, товарищ Потапов, что вы наделали? Плотина не восстановлена и даже материал не заготовлен.

— Строительный материал в другом месте, там, пониже… — Потапов показал рукой за болото.

— А как же переправлять его сюда, против течения? Ведь надо выделять трактор! Сколько рабочих часов это потребует?

Никто не ответил. Старый и новый бригадиры пошли туда, где, по мнению Потапова, надо было построить плотину. Мякелев отказался. Он боялся, что если пойдет туда, то это могут расценить, будто он ставит под сомнение правильность приказа начальника рейда. Он пошел обратно на Пожарище, к стоянке бригады.

Пора белых ночей уже миновала. Над Пожарищем расстилались сумерки — такие прозрачные, какие бывают только на севере в безоблачные и безлунные ночи во второй половине июля. Темнозеленые ели сливаются с яркозелеными молодыми соснами на фоне мутноголубого неба. И только у костра вновь оживают пни и деревья: кажется, что чем ярче горит костер, тем ближе и толще они становятся, а как только угасает пламя, они отдаляются, становятся тоньше и вот-вот совсем сольются с темнозеленой стеной тихо и монотонно шумящего леса.

Мякелева клонило ко сну, но уснуть он не мог — тело зудело от комариных укусов. Правда, у костра комаров было меньше, но у Мякелева осталось такое ощущение, будто он парил шею, лицо и руки веником из крапивы.

На работу вышла ночная смена, а Потапова и Койвунена все еще не было. Освободившиеся от смены сплавщики, усевшись у костра, поужинали, закурили и растянулись на хвое, но, видно, спать еще не собирались.

Мякелев, приподнялся на локте и спросил у сплавщиков, хорошо ли они знают Койвунена.

— Кто же Койвунена не знает! — сказал один из сплавщиков.

Другой, который уже улегся, снова сел, закурил цыгарку. В этих прозрачных сумерках казалось, что лица у сплавщика нет, просто кто-то невидимый раздувает горячий уголь среди маленького черного куста можжевельника. Глаз не было видно, горящая цыгарка освещала лишь бороду и обросшие густой щетиной щеки.

— Знаем! — подтвердил он и сильно затянулся табачным дымом. — Мы с ним вместе рыбачили… муку.

— То есть что это значит — «рыбачили муку»? — Мякелев подозрительно посмотрел на чернобородого. Не посмеиваются ли над ним?

— Очень просто — удили мешки с мукой в воде, как рыбу. — Рассказчик умолк, но, увидев, что один за другим сплавщики приподнимаются продолжал: — Это было осенью в сорок третьем году. Белофинны переправляли продукты для своего гарнизона по реке Туулиёки. А мы целую неделю сидели без еды. Голод не тетка, ласки мало. Нас было пятеро, все, что остались в живых, да трое раненых в лесу. Вот мы и решили запастись едой у финнов. У них было две лодки, и на них полно автоматчиков. Нам было невыгодно, чтобы они причалили к берегу, но оставлять их на середине реки тоже не хотелось — добро пропадет. Вот Койвунен и стал кричать им: возьмите, мол, нас в лодку, мы свои. Те остановились и начали спрашивать, из какой мы части да знаем ли мы пароль. А нам и показаться нельзя — одежда на нас самая партизанская: у кого куртка, у кого шинель. Так и сидим в кустах и оттуда ведем переговоры. Те — народ недоверчивый, за автоматы схватились. Ну что ж, у нас тоже кое-что было. Угостили чем бог послал, штук десять гранат угодили прямо в лодки — нате на здоровье, потом еще посолили свинцом, без соли какое же угощенье! Словом, они быстро успокоились и пошли на дно — одни в лодке, другие за нею.

Но и нам тут долго ждать не пришлось. На выстрелы пришла к ним помощь, правда, поздно, и мы дали тягу. Километров десять отмахали, потом закурили, а кишки воют пуще прежнего. Койвунен и говорит: не дело, чтобы добро к рыбам пошло. Кто пойдет со мной? Пошли мы вдвоем. Темно, дождь идет, но нам это как раз и нужно. На берегу никого, ну, и лодок нет. Соорудили плот, а это не просто, когда шуметь нельзя. Течение несет плот, а в темноте нам неведомо, где мешки с продуктами. Смотрю, у Койвунена все наперед задумано. Из-за пазухи веревку достал, на ней большой крючок из трех багров, вроде маленького якоря. Ну, вот и стали мы рыбачить. Плот идет по течению, а веревка за плотом, вроде дорожки. Крючок зацепится за мешок, мы вытащим его — и на берег. Так до утра. Мешков десять муки да пару ящиков консервов достали. Утром припрятали, замаскировали, нагрузили кое-что на себя — и к своим. В общем зажили на славу, еще до следующего похода оставили.

— А как ее есть, муку-то, когда она в воде была? — усомнился кто-то.