Антти Тимонен - В заливе ветров

— Ничего с ней не делается, сколько ни лежит в воде. Только сверху промокнет на три пальца, не больше, — объяснил рассказчик. — Другое дело сахар и соль, они, конечно, пропадут.

Мякелев слушал с раскрытыми глазами. Неужели все это правда? Он ясно представил себе бой с лодками, но это было страшно. Тут с обеих сторон стреляли, а он — «угостили чем бог послал»! Представил он и ночную ловлю мешков из воды. Ведь вражеский солдат мог в это время подкараулить за кустом и выстрелить. А он — «рыбачили». «Все они сочиняют!» — заключил Мякелев. Но спорить не стал: слишком доверчиво слушали люди, пусть верят.

Наконец пришли Койвунен и Потапов, — Койвунен такой сутулый, промокший, что Мякелев сразу решил: нет, это не герой! Он сердито упрекнул:

— Не ценишь ты время, товарищ Койвунен. Мы бы за вечер успели все оформить, как полагается, а ты пропадаешь!

Койвунен достал из костра горячий уголь, голыми пальцами приложил его к трубке и сосредоточенно зачмокал губами, пока не загорелся табак. Как всегда, некоторое время курил молча, сплюнул сквозь зубы в костер, потом коротко сказал Мякелеву:

— Я все осмотрел. Бригадиром я тут не буду.

— Что это такое? Как не будешь? А приказ?

Койвунен спокойно объяснил:

— Дело такое, товарищ Мякелев, что сплав здесь можно закончить и без плотины, как Потапов наметил. Я мешать не хочу, он сделает лучше меня.

— Но я же объявил тебе приказ. Могу еще раз прочесть.

Мякелев стал развязывать сумку. Койвунен отстранил его сумку рукой:

— Не надо. Ни приказ, и никакая плотина тут не помогут. Хвост сплава пройдет раньше, чем плотина будет готова. А на будущий год надо строить на новом месте. Материал заготовлен. Словом, это дело уже ваше. Мне скажите только одно: где мне быть — у Потапова или у Мийхкалинена?

Не отвечая на вопрос Койвунена, Мякелев обратился к Потапову:

— Видишь, до чего распустились люди? Сам не подчиняешься приказам, и другим приказы нипочем! — Как ни был растерян Мякелев после отказа Койвунена, ему было приятно показать людям свою власть. — Что ж, с вами обоими придется еще поговорить, ничего не поделаешь. Если нам доверено государственное дело, мы не имеем права шутки шутить. Но это потом! А теперь нам нужен бригадир. Койвунен отказывается? Хорошо. Назначим другого. И немедленно. Тут же. — Мякелев обвел присутствующих взглядом. Многих он знал — ведь все эти люди ходили в контору за зарплатой, многим он выписывал дополнительные наряды, а некоторых еще не запомнил — здесь были и временные рабочие, из колхозов.

Рябой парень, лихо сдвинув кепку на затылок и кому-то подмигнув, предложил Мякелеву:

— Назначьте меня. Моя фамилия Кольенен.

— Но на вас у меня нету никакой характеристики, — усомнился Мякелев, вопросительно взглянув на парня.

— Не беда, — продолжал парень. — Это мы мигом сделаем. Пишите: за время работы в данном предприятии проявил себя. В чем — это неважно. Пишите дальше: обладает организаторскими способностями. Дисциплинирован. Морально устойчив. Перечить начальству не будет…

Мякелев не понимал, почему засмеялись сплавщики. Ведь этот молодой парень, наверное, не без способностей. Уже одно то, что он знает, как писать характеристики, говорит в его пользу. Ему казалось даже, что он где-то видел этого парня, но никак не мог припомнить, где именно. Смеялся и знакомый Мякелеву сплавщик Пекшуев, улыбались Койвунен и Потапов. Но вдруг Пекшуев оборвал парня:

— Если бы ты, Кольенен, работал багром так, как работаешь языком, хорошо было бы!

Мякелев понял, что парень издевается над ним. Спасибо Пекшуеву, что во-время остановил этого остряка. В то же время он вдруг сообразил, что есть у него решение. И сам удивился, как быстро принял это решение. Но сказал официально, как сказал бы в таких случаях Воронов:

— В связи с тем, что Потапов снят с должности бригадира приказом по сплавному рейду, и в виду того, что Койвунен отказывается подчиняться приказу о его назначении бригадиром, на эту должность назначается товарищ Пекшуев.

— О-хо-хо! — вырвалось у Пекшуева. — Здорово!

— Другого выхода нет. Приказ будет подписан, когда я вернусь в Туулилахти.

Видимо, Пекшуев тоже понимал, что другого выхода нет.

— Валяйте. Так что, ребята, учтите, я — чин!

Мякелев вдруг почувствовал странную усталость. Если бы хоть кто-нибудь смотрел на него с готовностью выполнить все, что он прикажет, он бы чувствовал себя смелым, умным. Считаются же с ним, когда он в конторе! А тут ему казалось, что стоит сказать еще слово, как раздастся уничтожающий смех, а это самое страшное — быть осмеянным. Мякелев встал и важно, с достоинством пошел к берегу. Однако он все же услышал за спиной сдержанный смех.

Не успел Мякелев добраться до Туулилахти, как Койвунен связался по телефону с Вороновым.

— Тут, видите ли, какое дело, — гудел его голос в трубке.

Но Воронову пришлось долго ждать продолжения. Он даже подумал, что, видно, у Койвунена опять его злополучная трубка засорилась, и теперь жди, пока он ее прочистит да закурит.

— Мякелев сказал вам, что вы назначены бригадиром? — спросил Воронов, чтобы ускорить разговор.

— Подождите, подождите. — Койвунен не позволяет торопить себя. — Тут, видите ли, что получается…

И он принялся медленно объяснять, какое положение на Пуорустаёки. Воронов и без карты знал каждый изгиб этой реки, и ему легко было следить за рассказом Койвунена об уровне воды, о продвижении хвоста сплава, о сооружениях, которые обеспечат его дальнейший проход. «Этот знает дело!» — подумал Воронов, довольный тем, что на место упрямого Потапова назначил Койвунена. И вдруг тот выпалил:

— Так что никаким бригадиром я тут не буду!

Воронов погрозил кулаком в телефонный аппарат.

— Что за черт! Что вы говорите, я не понимаю!

— То, что изменять тут ничего не надо. Вот это я и хотел сказать.

Трубка умолкла. Койвунен на другом конце провода, далеко от Туулилахти, ждал, что́ теперь скажет начальник. А начальник ничего не мог сказать.

Воронов даже любил, чтобы при обсуждении какого-нибудь вопроса с ним спорили. Он умел быстро переубедить людей. Но не было случая ни в армии, ни здесь, на сплаве, чтобы возражали после того, как он отдал приказ. Теперь он услышал спокойный голос старого сплавщика, отказавшегося подчиняться его приказу. Будь на месте Койвунена кто-нибудь другой, он не стал бы сдерживаться и двумя-тремя гневными словами осадил непослушного. Но медлительный, всегда спокойный Койвунен вызывал у него уважение, которого он не мог не чувствовать даже сейчас, хотя глаза его налились кровью и руки невольно задрожали.

— Это что же, вы у Потапова научились не подчиняться приказам? — тихо, сдерживая себя, спросил он, чтобы не сказать что-нибудь более резкое. И услышал спокойный ответ Койвунена: