Антти Тимонен - В заливе ветров

Трубку взял Потапов. К большому удивлению Воронова, Потапов не язвил и не упорствовал, а сказал спокойно:

— Что ж, я так и знал, что мне тут придется завершать, раз начал. Ничего, справимся, самое трудное позади.

Еще раз кратко обрисовав положение на реке, Потапов попросил, чтобы немедленно организовали котлопункт. Только теперь он повысил голос:

— Это же возмутительно, когда на трассу приезжает заместитель начальника и даже слушать не хочет жалоб рабочих. Ему говорят о котлопункте, а он хоть бы что! Мол, испокон веков так было. Его самого бы посадить на недельку на сухой паек! А сколько у него жалоб, на которые он даже не отвечает!

— Какие жалобы?

— А вы сами у него спросите! — только тут в голосе Потапова послышалась язвительность.

Воронов распорядился о перенесении котлопункта к сплавщикам. Но на душе было скверно и неспокойно. Он спросил как бы мимоходом у Мякелева, хорошо ли организовано питание сплавщиков на Пуорустаёки. Мякелев сказал, что сплавщики едят каждый из своего мешка, как всегда делали на сплаве. А ему некогда было питанием заниматься. И никто ему не поручал заниматься этим вопросом.

— Так-так… — Воронов не мог больше сдерживать гнева, словно не он, а Мякелев был виноват во всем, в чем он сам ошибался. — Так чем же ты занимался? Комедию устроил, так что до сих пор над тобой смеются… А когда тебе о деле говорили, ты ухом не повел. Хвост сплава приближается к озеру, а котлопункт идет в обозе. Ты знаешь, что такое идти в обозе? Но у нас-то с тобой столовая рядом, мы сыты. Нам многое могут простить, но чтобы не прислушиваться к нуждам рабочих — этого никто не простит.

Таким гневным Мякелев никогда своего начальника не видел. Он долго подыскивал слова, чтобы оправдаться как-нибудь, но ничего не успел сказать. Воронов захлопнул за собой дверь и ушел на запань.

Древесина, после того как вода поднялась в реке, шла медленно и как будто неохотно. Бревна надо было подталкивать баграми. Однако буря не смогла приостановить работы людей на запани. Колеса лебедки сплоточной машины грохотали, как и прежде, и тяжелые пучки один за другим падали в воду. Попрежнему гремели транспортеры, скрежетали циркульные пилы, лебедки, подъемные краны.

На изгибе реки стоял сутулый человек, вонзая свой багор в одно бревно за другим. Искры и густой дым вылетали из его трубки.

Воронов подошел к Койвунену.

— Ну, вы уже здесь? Я же сказал, чтобы пошли отдохнуть с дороги.

— На что мне отдых! — пробурчал Койвунен. — Что я один буду дома делать? Кирьянен ведь еще на работе. Выпил кофе и пришел сюда.

Воронов с досадой вспомнил, как он собирался разнести этого старого трудолюбивого сплавщика. Что ему теперь сказать? И так все ясно. Он спросил дружески:

— Здоровье у вас как, попрежнему крепкое?

— А что мне? Я же Койвунен [5] Койвунен — в переводе «березовый». . Береза такое дерево, что чем старше становится, тем крепче и тверже. Как ваша головушка поживает?

— Она, наверное, тоже из крепкого материала, если и бревном не прошибло, — усмехнулся Воронов. — Немного еще кружится.

— Тогда надо бы дома посидеть.

— Ничего! — Воронов прошел на запань к транспортеру. Две молодые девушки подталкивали бревна на цепь транспортера. Крепкая цепь с грохотом поднималась из воды и подхватывала своими крючками одно бревно за другим, унося их по отлогому мостику к высокому зданию, откуда слышался шум локомобиля. Распиленные бревна падали на площадку, с которой их грузили на машины.

Узкоколейные разъездные пути сходились и расходились, они ныряли между штабелями пропсов к шпалорезкам, к циркульным пилам.

Стучал локомобиль, грохотали скатывающиеся с транспортера на площадку бревна, шумели пилы. Громче всех звенела, шумела и взвизгивала шпалорезка. Окутанный облаком мелких опилок, стоял паренек и, наклонившись вперед, быстро двигал железным рычагом. Сложная машина послушно подчинялась движению его руки. Воронов не мог не залюбоваться его работой. Этот парень тоже критиковал Воронова на партийном собрании за то, что до сих пор не сделано усовершенствование к вагонеткам. «Он имеет право критиковать, — подумал Воронов. — Ведь на этих вагонетках приходится ему работать…»

Воронов подошел к шпалорезке и, поздоровавшись с парнем, стал наблюдать за работой вагонетки. Улучшить вагонетку на самом деле нетрудно, давно надо было дать распоряжение.

Мастер Кюллиев беседовал о чем-то с плотниками. Они соорудили между штабелями крепкое основание высотой с большой стол. Кузнец Канкинен измерял на нем два узкоколейных рельса, концы которых были изогнуты крюками.

Воронов сдержанно поздоровался и стал объяснять Канкинену, что нужно сделать для улучшения вагонетки шпалорезки. Кюллиев ждал молча, потом, когда Канкинен ушел, подошел к Воронову и развернул аккуратно сложенную бумагу.

— Вот что у нас должно получиться.

Воронов расправил бумагу. Это был оставленный Александровым чертеж дисковой пилы, изготовляющей дранку. Воронов помнил, что чертеж остался незаконченным. В нем недоставало верхней части сооружения, которая подавала бы доски на распиловку. Теперь и эта часть была изображена на бумаге.

— Кто закончил чертеж? — спросил Воронов.

— Подумайте только, Степаненко! — ответил Кюллиев.

— Степаненко-то сделает! — ответил Воронов, не выказав ни тени удивления и этим как бы утвердив чертеж. — Когда вы закончите это сооружение?

— Закончишь тут! — пробурчал Кюллиев. — Этот твой Мякелев не дает маленького электромотора, хотя он выписан специально для дисковой пилы.

— Почему не дает?

— Говорит, что это ненужное оборудование и что его надо отправить в трест. Сам он ненужный.

«Опять Мякелев!» — сердито подумал Воронов и, пообещав, что двигатель выдадут немедленно, попросил продолжать работу.

Уходя, Воронов еще раз искоса взглянул на Кюллиева. В глазах Кюллиева было полное одобрение. Мастер был рад, что начальник понял, как нужен этот электромотор, а переживания Воронова его не интересовали.

Канкинен стоял уже у новой дисковой пилы и записывал размеры, чтобы приступить к работе. Парень у шпалорезки не мог не похвастать:

— Вот завтра у нас пойдет работа, это да! Зайдите-ка к нам утром! Канкинен обещает к утру переделать вагонетку.

«Во всяком случае это можно было сделать раньше. На это не требовалось месяца», — подумал Воронов, все сильнее злясь на себя.

На сплоточной машине Воронов застал смену Никулина, но в машинном отделении сидел еще Пааво Кюллиев и с ним Степаненко. Пааво, установив на козлах железный брус, загибал на нем деревянным молотком края железного листа. Степаненко внимательно следил за его работой.

— Что же из этого получится? — спросил Воронов, указав на лист.