Константин Лордкипанидзе - Избранное

Что же делать, пешком до Каспия не дойдешь, но как сказать матери: продай палас, продай котел для варки пива, продай единственную козу и снаряди меня в дорогу?

Палас был самой дорогой вещью в доме Сабедо. После смерти мужа она четыре года ткала этот палас и, когда закончила, сказала сыновьям: «Может, сойду в могилу раньше, чем поставлю вас на ноги, продадите тогда палас — будет на что меня похоронить и поминки справить».

— Уезжает он завтра надолго, хоть издали на него посмотрю.

— Вы уже целовались? — спросила Майя.

— Что ты! Мы одни еще никуда не ходили.

— Зато он по нашему проулку частенько прогуливается… Думаешь, я его не видела?

— Как тебе не стыдно. Он же в вашу мастерскую ходит, брата своего навещает. Передать трудно, как немой ждет его прихода.

— Значит, к брату ходит? — усмехнулась Майя, не подозревая даже, как она своим неверием обрадовала подругу.

— К брату… к брату, — счастливо рассмеялась Шуко. — Ты только помоги мне. Если встретим Цоги, наболтай что-нибудь… Пусть не думает, что мы его ищем.

— Хорошо, это я могу.

Некоторое время они шли молча. Потом Майя сказала:

— Какие глупые эти мужчины.

— А что?

— Буйволы. Ничего не чувствуют. И Цоги твой хорош. Такая девушка по нем сохнет, а он где-то бродит.

— А может, я ему не нравлюсь? Не знаю… Я как-то вечером у вас была. А он зашел, спрашивает своего брата. Отец твой удивился: «Разве ты не знаешь, что сегодня воскресенье? По праздникам он домой ходит». А Цоги рассмеялся и сказал: «Простите, дядя Тома, совсем забыл, что сегодня воскресенье». Как, по-твоему, Майя, мог он это забыть?

— Бог с тобой! Какой батрак воскресенье забудет? Это он на нашей улице из-за тебя заблудился.

Девушки вышли на ровную дорогу. В поле, на самом солнцепеке, понурив голову и уныло помахивая хвостом, стояла оседланная лошадь. Издали казалось странным, что она стоит неподвижно под палящими лучами солнца, стоит как вкопанная, но когда девушки подошли ближе, оказалось, что в густой траве спит хозяин лошади, намертво зажав в кулаке повод.

Майя свернула с дороги, подбежала к лошади и, упершись коленом в ее взмокший живот, отпустила подпруги.

— До всего тебе дело, — сказала Шуко.

— До всего, — подтвердила Майя.

Скоро они подошли к обширному конскому загону. За изгородью из длинных жердей толкались лошади — они кусали друг друга, лягались, и девушки не решились войти в загон. Они прошли вдоль изгороди и возле коновязи увидели Цоги. Он разговаривал с каким-то татарином.

— Здравствуй, Цоги, — сказала Майя. Цоги обернулся, и вдруг его уставшее, озабоченное лицо просияло, — под тонкими черными усами ослепительно блеснули белые-белые зубы.

— А вы что здесь делаете? — спросил Цоги. Он вежливо пожал Майе руку, а Шуко только сдержанно кивнул головой. Но она вся вспыхнула, затрепетала, в каком-то удивительном прозрении вдруг поняв, почему Цоги не пожал ей руку.

И после, когда Цоги, шутливо болтая с Майей, ни разу не взглянул на нее, Шуко ничуть не обиделась. Наоборот: то, что Цоги не смотрит в ее сторону, как-то сладостно волновало девушку, связывало ее с Цоги жгучей тайной.

— Ты моего отца не видел?.. — начала было Майя, но тут же сообразила, что эта невинная хитрость уже ни к чему. И просто спросила:

— Ну как, купил лошадь?

— Да вот с утра торгуемся.

— Ну, раз с утра, значит, не сторгуешься. Лучше проводи нас. Перепились мужчины. По базару девушкам пройти не дают. Кавалер на ногах не держится, а на танцы приглашает, — сказала Майя.

— Когда это ты пьяных боялась? — усмехнулся Цоги.

«Неужели догадался, что мы его искали?» — испугалась Шуко.

— Постарела я, Цоги, оттого и боюсь, — сказала Майя. В этом признании своей мнимой старости было столько бескорыстного кокетства и девичьей прелести, что Цоги невольно подумал: «Не будь Шуко на свете, я бы другой жены себе не искал».

— Подождите немного, Антай куда-то пропал.

— Подождем? — спросила Майя подругу. Шуко только подняла на Майю глаза и ничего не сказала. Она боялась вымолвить слово.

— Ты что молчишь? — набросилась на нее Майя. — Поссорились?

— А зачем она должна со мной ссориться? — сказал Цоги. — Ссорятся только влюбленные.

— Бессовестный, — сказала Майя и посмотрела на него с такой укоризной, что Цоги сразу же пожалел о своей злой шутке. Шуко крепко сжала губы и отвернула вспыхнувшее лицо. «Не любит он меня, играет со мной», — подумала она и схватила Майю за руку.

— Пошли, дядя Тома, наверно, уже беспокоится.

— Да, пошли, — сказала Майя, — пусть нас лучше пьяные утащат, чем с этим камнем разговаривать.

Цоги кинулся за ними.

— Подождите, девушки! Голова у меня кругом идет. Сам не знаю, что говорю. Вот выбрал себе коня, а денег не хватает. Антай обещал достать. Не уходите, прошу вас, он скоро придет.

Цоги очень не хотелось признаться Шуко в своей нужде, но сейчас только этим он мог удержать обиженных девушек.

— Кто тебе на ярмарке деньги одолжит? — посочувствовала ему Майя. — Много тебе не хватает?

— Восемь рублей.

— Восемь рублей, — Майя покачала головой. — Придется твоему Антаю какого-нибудь купца ограбить. Грешно сейчас у людей даже восемь копеек просить. Народ на всю зиму запасы покупает.

— Грешно, — согласился Цоги.

— А ты найди другого коня, подешевле, — сказала Майя.

— Другого! Ты еще плохо меня знаешь, Майя. Если мое сердце кого-либо выберет, то уж навсегда, до смерти.

— Хитер, — рассмеялась Майя.

Цоги повернулся к Шуко.

— Разве я хитрый? — спросил он и посмотрел ей прямо в глаза.

Шуко вздрогнула, смешалась, но глаз не отвела. «А я не хочу знать, хитрый ты или не хитрый. Я люблю тебя, мой милый», — подумала Шуко.

Пришел Антай. Старик запыхался, вспотел, видно, он немало побегал по ярмарке, но денег так и не достал.

— Я больше всего на твоего отца надеялся, да не нашел его, — сказал он Майе.

— Ну как? — вмешался в разговор барышник. Ему никто не ответил. Он пожал плечами и отошел в сторону.

— Ты какой дорогой поедешь домой? — спросил его Цоги. — Через Алазани?

— Через Алазани, — не оборачиваясь, ответил барышник, но, не пройдя двух шагов, обернулся и, растерянно улыбнувшись, спросил Цоги: — А зачем ты спрашиваешь?

— Лучше продай мне своего жеребца, а не то подстерегу тебя на дороге и дело с концом.

Все рассмеялись, все, кроме Майи.

— А ты, парень, видно, шутник?

— Не нравится мне этот разговор, — сказала Майя.

Антай взял Цоги за руку и повернул его к себе.

— Не сходи с ума, парень.

— Отстань, — сказал Цоги.

Шуко быстро сняла с руки браслет и протянула барышнику.

— Этого хватит?

Барышник повертел в руках браслет и облегченно вздохнул.

— Бери, парень, коня. Конь что огонь. Похитишь эту красавицу, не догонят.