Ян Винецкий - Человек идет в гору

Быстров исчез, и через несколько минут к крайнему комбайну группами стали собираться рабочие.

Они сдержанно здоровались с руководителями завода.

— Ну, как дела, товарищи? — спросил Мишин. — Что держит сейчас сборку?

— Подшипники, Семен Павлович, — ответили несколько человек разом.

— Говорят, их нет на заводе, — сказал Ибрагимов и в тоне его был не то вопрос, не то обида на руководителей, не обеспечивших первую серию подшипниками.

— Да! — тяжело вздохнул Мишин. — Подшипников нет. Их привезут не раньше, как через десять дней.

— Десять дней! — сдержанным ропотом пронеслось по цеху.

— Что же это? — выскочил на середину маленький, вихрастый Ваня Колчин. — Мы на районной конференции обязательства взяли, о нас в областной газете статью напечатали, а теперь — садись в калошу? Чем думали, начальники?

— Нас подвел подшипниковый завод, — ответил Солнцев и обиженно сомкнул губы. Мишин внешне был строг, но про себя улыбался: такие разные были обиды этого вихрастого, колючего, как ерш, молодого сборщика и обида Александра Ивановича.

— Выходит, лозунг надо снимать? — спросил Ибрагимов. Из-под густых ресниц неодобрительно глядели его черные глаза. Все невольно посмотрели вверх. Призывные слова на красном полотнище звучали теперь укором.

— Нет, — спокойно проговорил Мишин, — потому и собрал я вас, что лозунга снимать нельзя. Мы, инженеры и руководители, обращаемся к вам за советом — как выйти из трудного положения с подшипниками? Ваш практический опыт может помочь.

— Шарада! — вздохнул кто-то тревожно. — Разве заказать столярам, чтобы выточили подшипники деревянные.

Все невесело рассмеялись.

— Подумайте, товарищи, — попросил Мишин. Серые глаза его глядели на рабочих с искренней верой в то, что они непременно помогут решить задачу.

Задумчивые, озабоченные, рабочие расходились по своим местам. Вася Колчин уже что-то чертил карандашом прямо на верстаке, показывая Ибрагимову, а тот внимательно и строго слушал.

— Александр Иванович, пока не разгрызешь орешка, — в кабинет не поднимайся, — с шутливой серьезностью проговорил Мишин. — Я прикажу секретарю до особого распоряжения главного инженера в кабинет не пускать.

Солнцев грустно улыбнулся.

— Пошли, Алексей Степанович, к Добрывечеру, — сказал Мишин. — И вы, Борис Филиппович, пойдемте с нами.

— Я хотел бы, Семен Павлович, остаться… — нерешительно произнес Рубцов.

— Помочь в беде Александру Ивановичу? Ну, ну! Оставайтесь.

Мишин и Чардынцев пошли вдоль ленточного подвесного транспортера. Тяжелые детали комбайна шли из кладовой непрерывным потоком.

Мишин показал глазами на транспортер:

— И месяца нет, как Рубцов главным технологом, а уже внедрил.

— Да, со Сладковским мы безобразно долго возились, — сказал Чардынцев.

— Долго! — горячо отозвался Мишин. — До сих пор простить себе не могу!

По середине заводского двора на центральной витрине висела «диспетчерская молния»:

«Цех № 6 срывает выпуск первой серии! Выпуск барабана-бича задерживается из-за брака при изготовлении подбичников. Товарищ Сурков! Кончайте с неорганизованностью, с грубым нарушением графика!»

— Твоя работа? — спросил Мишин.

— Моя. Не зря же я был диспетчером у Добрывечера, — улыбнулся Чардынцев.

— А знаешь, эти диспетчерские молнии мне здорово помогают.

— Догадываюсь…

— Серьезно. Я ведь рабочий день начинаю с читки именно этой молнии. Она тревожит, не дает успокаиваться… Хорошо!

— Ради одного тебя я не стал бы огород городить. Важно, чтобы молния тревожила всех, весь коллектив завода.

— Зайдем к Суркову, — сказал Мишин, сворачивая на боковую аллею.

Сурков встретил их с виноватой улыбкой.

— Только назначили, Семен Павлович, и уже попал под огонь. Сурков срывает, Сурков такой-сякой, немазаный!

— Правильно! — громко ответил Мишин. — А ты думал, я тебя поставил начальником цеха для отдыха? Я бросил тебя на трудный участок для атаки!

— Понимаю, — вздохнул Сурков.

Второй механический встретил их ровным, низким гулом моторов, острым, горьковатым запахом эмульсии и горячей стружки.

Чардынцев любил этот цех больше других цехов. Может быть, оттого, что немало с ним пришлось повозиться, и на глазах у всего завода второй механический из отстающего стал выходить вперед и об успехах его все чаще рассказывает всевидящий «Комбайностроитель»; может быть, оттого, что люди этого цеха, молодые, горячие, стали ему роднее с тех пор, как он помог им подняться выше и сам научился у них многому; может быть, оттого, что здесь работает парторгом Антонина Сергеевна, Тоня…

У конторки Добрывечера цеховая «диспетчерская молния» строго напоминала, что осталось три часа до конца работы, а бригады Бакшанова и Ахметова выполнили только сорок процентов дневного задания. Рядом висела стенная газета «Резец» с широкой, алой лентой лозунга: «Даешь первую серию!»

У токарного станка стояли Добрывечер и Лиза. Она показывала ему резцы, а он осторожно, словно бритвы, ощупывал их острые грани.

Увидав директора и Чардынцева, Добрывечер пошел к ним навстречу. Они остановились возле станка, где стояла Лиза.

— Как у вас с дефициткой? — поздоровавшись с обоими, спросил Мишин.

Добрую сотню различных деталей недодавал цех на сборку и уж пожалуй не меньше тысячи «молний» обрушили грозную силу общественного укора на голову Ивана.

«Дефицитка» звучало как оскорбление, на которое нельзя было обижаться потому, что оно было заслуженно. Она напоминала болезнь — изнурительную и бог весть когда излечимую.

— Все… — ответил Добрывечер, растягивая рот в широкой улыбке.

— Что все?

— Рассчитались подчистую. Сборке мы больше не должны ни одной шайбы.

— Не может быть, — проговорил Мишин озадаченно. — Мне главный диспетчер только сегодня докладывал…

— Главный диспетчер отстал от жизни, Семен Павлович, — еще больше осклабился Добрывечер, перебивая директора. — Спросим у рядового диспетчера.

Он подозвал стройную девушку с белыми сережками на маленьких, густо побагровевших ушах. Чардынцев узнал в ней ту некогда чопорную и заносчивую девицу, что секретарствовала у Добрывечера.

— Валентина Ипполитовна, — ласковым и донельзя счастливым голосом спросил Добрывечер, — проинформируйте, пожалуйста, Семена Павловича, как у нас обстоят дела с той… чортовой дефициткой?

— На первую серию выдали все, — бойко ответила Валентина и, гордо блеснув глазами, добавила: — С десяти часов утра работаем на задел.

— Вон куда махнули! — подивился Мишин, оглядывая Добрывечера. — Вперед вырвался?

— Вперед.

— Молодец! — коротко и душевно похвалил Мишин.

— У молодца слишком много умиления. Боюсь, как бы он снова не заболел штурмовщиной, — в первый раз вмешалась в разговор Лиза.