Анна Лупан - Обрести себя

Женю с детства все ласкали, хвалили, ею восторгались, возносили до небес, а Викторица всегда оставалась в сторонке — жалкая, непривлекательная, отчужденная. Женя в школе все ловила на лету, особенно стихи. Не успевал учитель прочитать до конца стихотворение, она уже могла повторить его наизусть. Викторице же приходилось неделями заучивать то же стихотворение. Женя почти никогда не делала дома уроков, а получала только пятерки. Даже если она не знала задания, учитель ее охотно прощал. Викторица сидела над учебниками до умопомрачения, а в результате ее называли лодырем и ставили в пример ту же Женю.

Так же получалось и в хороводе. Женя строила рожицы, обижала парней, а за ней бегали все ребята. Викторица готова была пойти в круг с кем угодно — ее не замечали. Какая уж тут справедливость, если Жене все дается без усилий, а она бьется как рыба об лед ради каждого пустяка. Даже все самое естественное для нее запретно. Каждый находит в жизни свою пару, а она стареет в девках. Женя же, едва созрев, выскочила замуж.

Мадалина переживала у плиты, как бы Женя не обиделась из-за выходки Викторицы.

— Почему не взяла Влада с собой?

— Еще сглазите здесь.

Женя шутит, — значит, все в порядке, можно спокойно доваривать соус из цыпленка.

Иляна чем-то опечалена, весь вечер молчит. Что ее гнетет, узнать бы.

На пороге появилась счастливая, улыбающаяся Анка. Песенка про черного кота покорила ее.

— Мама, я вынесу патефон на веранду?

Черчел навострил уши. Мадалина схватилась за голову:

— Господи боже мой! Она хочет, чтобы на нас пальцем показывали! Патефон на веранду сейчас, когда работа кипит! Да ты слыхала такое? Иди табак нанизывай, а то получишь от меня такой патефон, что неделю сидеть не сможешь.

Улыбка погасла на губах Анки, она, надувшись, спустилась по ступенькам, будто в могилу. По дороге мимо их двора прошел незнакомый матрос, поздоровался. Мадалина чинно ответила, а когда он скрылся, спросила девчат, что это за парень.

— Сын председателя, матрос, приехал в отпуск, — просветила ее Женя.

Анка тяжело вздохнула, глядя вслед матросу:

— Вот кому хорошо живется! А мы здесь чахнем. Даже имени настоящего нет у деревни — Три Ягненка. Как тут скучно, как все устарело. Что мы видим, что знаем? Ты, Иляна, ты, Викторица, я? Что знает эта разнесчастная деревня? И вообще, что она значит в мире? Люди летают в космос, ходят в театры, путешествуют, развлекаются, а мы трудимся дотемна и встаем с петухами. И все. Это — вся жизнь, будто кто-то нас проклял, чтоб мы влачили свое существование без мечты и радости, впустую. «Проклятие Трех Ягнят», слышишь, Женя, заглавие для романа. Хорошее?

— Типун тебе на язык! — крикнула Мадалина, просыпав всю солонку в мамалыгу.

— Мели, Емеля, — отозвалась Иляна.

Женя засмеялась:

— Взбалмошная ты, Анка. Это, наверно, морячок тебя так взбудоражил. Симпатичный парень, я ехала с ним на одной машине со станции.

Но Анка презрительно ответила:

— Аж локти зачесались от его симпатии!

Она уселась на свое место и принялась за работу, сердитая на весь свет. Только с Женей, которая принесла ей журнал и пластинку, она обращается ласково:

— Что нового в библиотеке?

— Приходи, посмотришь.

— Когда придешь, не видишь, что ли?

Женя поторопилась утешить младшую сестру:

— Теперь в библиотеку редко кто ходит — все в поле. Берут книги дети да учителя. Сама ношу книги в бригады, к трактористам. А то от досады лопнуть можно: самый читающий в селе человек — это поп, каждый день по две-три книги берет.

— Какие у него заботы — читай да читай, — откликнулась Иляна. — Умирают теперь редко, свадеб нету, крестят детей тоже редко.

Викторица с притворным удивлением протянула:

— Ты подумай! А я и не знала, что государство платит тебе зарплату, чтобы ты развлекала батюшку!

— Вместо того чтоб язвить, сама бы пришла да взяла книжку, — пристыдила ее Женя.

— Спасибо за совет. Только зря просвещаешь меня — мне и в темноте хорошо.

— Замолчите, сороки! — прикрикнула Мадалина.

Из-за калитки донесся чей-то голос:

— Придержите собаку!

Мадалина прогнала Черчела за дом, и в калитку въехала на велосипеде почтальон Мария Выздагэ. Девушки бросили работу и окружили ее. Еще бы, почтальон заглядывает к ним редко. Две газеты и журнал, которые они выписывают, обычно Арион сам забирает в правлении. При слабом свете лампочки под навесом Мария покопалась в сумке и протянула Анке письмо. Викторица перехватила его, так как Анка считается еще маленькой и без ведома старших не имеет права получать письма. От кого, как не от кавалера, могут быть ей послания. Викторица не торопясь готовилась произвести цензуру, и Анку это задело за живое:

— Давай сюда.

— Сначала подрасти немного.

— Отдай, а то силой отберу и разорву на кусочки.

— Не шуми, детка.

— Читай, Викторица, посмотрим от кого, — заинтересовалась Мадалина.

— Не читай! — отчаянно закричала Анка.

— Да чего вы ругаетесь зря, письмо-то от Фэнела тетушки Замфиры, — с издевкой сообщила почтальонша.

И шум сразу затих, будто и не было никакого письма. И Викторица великодушно отказалась от него. Анка, пожав плечами, сказала:

— Читай сама.

Марии досадно: принесла письмо, а оно никого не интересует. Все же ей любопытно, и теперь уже она настаивает, чтобы прочитали его коллективно. Пока читают, Анка ушла в дом послушать еще раз пластинку.

«Дорогая Анка! — гласило письмо. — После многих мук и напрасных страданий решил написать тебе. Сдаю экзамены, но вместо гармонии и сольфеджио в голове только ты. Если и сейчас ты не ответишь положительно, значит, у тебя каменное сердце. Люблю тебя, как любит матрос свой корабль, а Ион Цуря — спелые арбузы. Надеюсь вскоре приехать домой и, если ты не вернешь мне долг, покончу с собой».

Говоря о долге, Фэнел тонко намекал на поцелуй, который он выпрашивал у Анки больше года. Девчат письмо рассмешило. Мадалина, уловившая из письма последнюю фразу, позвала:

— Анка, а ну, иди-ка сюда!

— Что такое?

— О каком долге пишет парень Замфиры?

Анка прыснула, но вовремя спохватилась:

— Одолжила как-то у него три рубля, вот он и морочит теперь голову.

Ответ не удовлетворил Мадалину, ей выкладывай подробности:

— Когда?

— Зимой еще. Пошли с Иляной в кино, а деньги забыли взять.

— Возьми три рубля и отнеси Замфире, чтобы я не слышала об этом.

— Ладно, — согласилась Анка, удивив мать своей покорностью.

И это вызвало такой хохот сестер, что соседи стали заглядывать через забор. Мадалине некогда доискиваться до причины их веселья, мамалыга плывет через край, соус так кипит, что все переварилось и уже не поймешь, где крылышко, где шейка. Девушки, воспользовавшись приходом почтальонши, принялись перемалывать деревенские новости. Тараторят, шумят, смеются, а под навесом лежит табак, который обязательно надо нанизать сегодня. Иначе испортится. Мать занята делом, и девушек некому подгонять. А может, мать просто дала им передышку, ведь и так намаялись за день. Наконец Мария вспомнила, что в сумке есть еще письма, которых ждут адресаты, и собралась уходить. Уже оседлав велосипед, она сообщила еще одну новость: