Анна Лупан - Обрести себя

Видения прошлого чередовались перед Пинтилием, и он чуть было не забыл, зачем пришел сюда. Но людей в сельсовете не убавлялось. Постепенно руки и ноги Пинтилия обмякли, веки отяжелели, голова склонилась на плечо. Почему бы и не соснуть немного, все равно сидишь без пользы?

В сельсовете постепенно воцарилась тишина, все разошлись, Лимпиада осталась одна. Она уже надела пальто — собралась уходить — и поджидала дежурных: в сельсовете тогда были введены дежурства активистов. Один из них уже был тут, да решил сходить за полушубком, видя, что народ разойдется не скоро. Другой еще не появился. Лимпиада заперла ящики, шкаф, убавила фитиль в лампе, приотворила окно: у нее разболелась голова, и надо было проветрить комнату. В последнее время ее мучили головные боли, она постоянно чувствовала слабость. Надо бы показаться врачу, да все не было времени. Не до болячек теперь! Жизнь пошла по новому руслу, а люди-то остались прежние, с прежними понятиями и взглядами. Особенно в личной, семейной жизни: те же раздоры, драки, скандалы. Жена идет в сельсовет — разбирайся. А то и вообще затеют развод. Вот и примиряй мужа с женой, восстанавливай справедливость. Полученную свободу каждый толкует на свой лад, часто в свою личную пользу. Всякие бывают жалобы. И никого не беспокоит, что она сама не всегда способна разобраться, что к чему. Раз председатель — хочешь не хочешь, а разбирайся. А чего только не случается в селе, особенно в таком, как Валурены! Просто нарочно не придумаешь. Одна из ревности ошпарила мужа, другая из зависти осквернила колодец соседки, третий побил жену, да так, чтобы синяков не было видно. А то недавно на рассвете ее разбудила причитаниями Дуня Пятнистая. Оказывается, пропала одна из двух ее овечек. Рев был такой, что Лимпиада не раздумывая поднялась, пошла с плачущей Дуней в сельсовет, чтобы дать знать уполномоченному милиции. Оказывается, Дунина овечка спала себе на сельсоветском крыльце…

Тут нужен мужчина, да чтобы был из другого села. Из Валурен и мужик не справится. Не справится, потому что у него окажутся родственники, друзья, — значит, будет возможность уличить его в необъективности, а с другой стороны, родня не даст покоя, пытаясь заполучать какую-нибудь выгоду. Одна надежда на колхоз, который, объединив людей в одном деле, поднимет их сознательность.

Между тем на Валурены надвигалась зима. Опираясь на подоконник, Лимпиада слушала ночное село. Она устала от мыслей, устала от людей. Когда перед ней больше трех человек, начинает кружиться голова. Завтра с утра все начнется сначала, а пока можно спокойно подышать, не думая ни о чем. Приятно ни о чем не думать, вдыхать свежий воздух, смотреть в темноту. Боль в голове спустилась к затылку, стала утихать. Это от свежего воздуха. Хорошо, что подморозило. Дороги затвердеют, село станет чище. Мороз бодрит, стряхивает вялость. Правда, с топливом плоховато, но зато не будет такой грязи, а то стыдно зайти в дом к кому-нибудь — на ногах по полпуда. Начнутся морозы — можно будет отбелить на морозе белье. Завтра на речке будет тесно — женщины возьмутся за стирку. Не мешало бы и ей еще сегодня замочить белье, набралось много грязного. А как приятно принести в дом мерзлое, чистое белье! По комнате сразу распространяется морозный запах.

У забора послышался треск, — видно, кто-то из дежурных поленился обойти вокруг, через ворота, вот и перепрыгнул через забор. Надо закрыть окно, пора и домой. Язычок лампы еле-еле светит, — видно, керосин кончается. Не забыть бы сказать дежурному, чтобы долил. Дома, наверно, уже легли. Привыкли, что она возвращается поздно.

Воспоминание о доме вызвало у Лимпиады тяжелый вздох. С некоторых пор родной дом ей уже в тягость. Здесь, в сельсовете, среди людей, ей лучше. Ион недавно женился, и с той поры она вроде бы оказалась лишней в доме. Нет, она мирится с невесткой, и Ион ничем не задевает ее, все хорошо, а вот грызет что-то, сама не знает что. Как и большинство женщин, кто вырастил сына без мужа, отказывая себе в удовольствиях молодости, Лимпиада не могла примириться, что он привязан теперь к другой не меньше, чем к ней. Другая имеет над ним больше власти, чем мать, которая столько пережила, пока поставила его на ноги. Она теперь для него на втором плане. Разве не обидно? Ее любимый единственный сынок Ионикэ, который и шагу не делал без ее согласия, вышел из-под контроля, будто ее и вовсе нет. Не спросил у нее совета, когда собрался жениться. Хотя бы так просто, чтобы соблюсти приличия. Привел невесту за руку, сказал тоном, не допускающим возражений:

— Мама, вот твоя невестка.

Сердце сжалось от боли, но Лимпиада ничего не сказала, скрыла обиду. Уже потом, спустя некоторое время, не выдержала:

— Наверно, следовало бы у меня спросить.

Он искренне удивился:

— А чего спрашивать? Что, тебе с нею жить?

— Но я все-таки мать, может, я из-за тебя жила не так, как хотелось.

— И что же? Жалеешь? Жила бы как хотела. Разве я требовал от тебя каких-нибудь жертв?

Ей было бы не так больно, если бы он ударил ее кнутом вместо этих слов. Она замолчала, тупо глядя в лицо девчонки с пухлыми губами и черными глазами, которая стояла перед ней и улыбалась. Что нашел в ней Ион такого, из-за чего стоило обижать мать? А он уже повернул разговор в другую сторону:

— Не огорчайся, мать, скоро будешь качать внуков. Веселее будет жить.

И сразу превратился в прежнего, ее родного Ионикэ, она мгновенно простила ему. Но вмешалась будущая невестка и все испортила:

— Что ты! Я хочу воспитывать своих детей сама, по книгам, по-современному.

«И откуда такие берутся?» — подивилась Лимпиада. Она видела прежде эту девчонку несколько раз мимоходом — ее прислали сюда после учебы, по распределению, акушеркой. Если бы Лимпиада предвидела, что им придется породниться, то хоть бы поинтересовалась, что за ягодка, откуда, чья. А теперь наводить справки было поздно. Ион, чтобы затушить готовую вспыхнуть ссору, прямо на глазах у матери обнял невесту.

— Чего спорить? Надо сначала, чтобы родились.

Глаза будущей жены сразу подобрели, она нежно глянула на Иона. Лимпиаде ничего не оставалось, кроме как смириться с судьбой. А ведь она совсем иначе представляла женитьбу Иона. Ей хотелось, чтобы все произошло в соответствии со старинными обычаями, а не так, с бухты-барахты, на скорую руку.

После свадьбы молодожены заняли горницу. Лимпиада осталась на кухне. Она не ссорилась с ними; все улыбались друг другу, ели вместе. Однако что-то оборвалось в ее отношениях с сыном.

Плохо, если человеку надоел свой очаг.

Лампа стала коптить сильней, надо бы протереть стекло. Но скоро должны появиться дежурные, у них есть фонарь, а лампу можно будет потушить. Да куда же они запропастились? Она высунулась из окошка, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте. Вроде бы кто-то идет…