Павел Лукницкий - Делегат грядущего

— Не могу согласиться. Что хочешь говори, не могу, — снова вскипел Винников. — Хоть на бюро обсуждай, хоть где тебе вздумается. Против прямых директив Наркомфина я не пойду. И под суд за тебя идти не хочу. И давай кончать разговор. Меня ты не переспоришь. Или пусть меня снимают с директоров. Я действую по закону, и на арапа меня не возьмешь. Я и на больших должностях работал, директором треста в Саратове был, тебе меня не учить.

— В Саратове трестом, может быть, ты и мог управлять, — рассеянно сказал Хурам, — а вот здесь у тебя явно гибкости не хватает.

— Не гибкость называется это, — рассерженно выкрикнул Винников, — а самая настоящая беспринципность!

— Ну ладно, оставим, — нахмурился Хурам. — Я пойду. И не удивляйся, пожалуйста, приказу, который завтра я подпишу.

Винников остался сидеть в кабинете, окутанный облаком синего дыма, охватив ладонями голову. Хурам, проходя в темном строю тополей, расстегнул ворот гимнастерки и с наслаждением ощутил волну ночного прохладного воздуха.

Тяжело оседая боком, Леонов поднялся на первую ступеньку крыльца и остановился. Хурам задержался на той же ступеньке, и Леонов оперся рукой на его плечо.

— Похудел ты, я вижу, хозяин, — дружелюбно вгляделся он в щеки Хурама. — Все бегаешь, бегаешь, а?

— Приходится, — улыбнулся Хурам, чувствуя себя мальчишкой под мощной ладонью и таким же мощным взглядом Леонова. Добродушно покровительственный тон Леонова, однако, казался Хураму естественным и даже приятным.

Леонов тем же манером одолел вторую ступеньку крыльца и вновь задержался.

— Поговорить я с тобой хочу, — сберегая время, начал было Хурам.

— Что ж ты, и в дом мне войти не дашь? Нет уж, брат, погоди… Раз догнал меня у моего дома, от двери не побежишь. Придется тебе зайти в мое логово.

Леонов взял приступом еще две ступеньки и, оказавшись вместе с Хурамом на площадке крыльца, толкнул палкой дверь в свою комнату. Запах борща и чего-то жареного щекотнул ноздри Хурама. Худенькая старушка, обтирая руки полотенцем, пропустила вошедших в комнату и, отступив в сторону, заворковала:

— А я гляжу, идет по улице мой сынок — сразу и суп на стол, остывать уже начал, заждалась я. — И, обращаясь к Хураму, словно оправдываясь: — Каждый день он опаздывает, никакому порядку научиться не может…

— Ладно, мать, не причитай, — перебил ее Леонов. — Знакомься вот, мой товарищ, да ставь на стол вторую тарелку.

— Как же, как же, сейчас, — засуетилась старушка, наскоро сунув слабую руку Хураму и засеменив к некрашеному буфету.

— Обедать буду? — машинально спросил Хурам. — А стоит ли?

— Вот именно, обедать, — внушительно проворчал Леонов, вдвигая под стол свою деревянную ногу. — А то, думал, так отпущу? Садись и не разговаривай. Плохой, скажешь, борщ?

Хурам, умолкнув, сунул ложку в тарелку. Борщ был действительно великолепен. Вокруг сочного мяса плавали круглые пятна жира, а старушка еще запустила в тарелку слиток густой сметаны. Едва коснувшись губами борща, Хурам подумал о том, как давно он не пробовал добротной домашней пищи. Леонов ел, громко чавкая, смакуя еду, намазывая толщу сметаны на хлеб и всем своим видом показывая, что ему сейчас не до деловых разговоров.

— Ешь! — только грозно прикрикнул он, когда старушка взяла у Хурама пустую тарелку и поднесла ее к все еще полной миске, а Хурам попытался протестовать.

— Ешь, стесняться вздумал еще!

Хурам покорился и наконец, отбросив стеснение, отдался обуревавшему его аппетиту. За борщом последовала жареная свинина, и Леонов только покрякивал, подкладывая кусок за куском Хураму, который наелся до такой степени, что ему трудно стало дышать.

— Уф… — рассмеялся Хурам, складывая на тарелку вилку и нож. — Ну и накормил ты меня! Уж больно приготовлено вкусно.

Леонов понимающе усмехнулся и потянулся за чаем.

— Наелся?.. То-то… Выкладывай теперь, что есть у тебя. О мастерских, что ли?

— А ты уж знаешь?

— Еще бы не знать… Прибегал ко мне уже Винников твой. Губами дрожал, петушком ощипанным заливался… Ты что, в самом деле его прижимаешь?

— Поприжал малость… — улыбнулся Хурам. — С его шантрапой разве сделаешь дело? Набрал хулиганья с бору да с сосенки — лодыри, бузотеры, сами не работают и других дезорганизуют. Вот я и решил их уволить да самолично взяться за дело.

— Ну, ну… Валяй. Я и сам приглядывался к этим мастерским, давно не нравятся мне.

— Одобряешь, значит?

— Не то чтобы одобряю, а думаю: ты зря бузы не затеешь. Может, и в самом деле без этого к сроку ремонта не кончить… А насчет ставок… Что ж… С его точки зрения он будто и прав…

— Но…

— Погоди нокать… «Но, — говорю я ему, — у тебя дело не ладится?» — «Ладится понемногу», — он отвечает. «А помногу как?» — «А помногу, — он говорит, — от меня не зависит». — «От кого же зависит?» — спрашиваю. Он руками развел. Ну, я ему и сказал: «Хураму твоему ты доверяешь?» Он возражать не может. И я тут окрысился на него, так, говорю, и так, коли сам не делаешь, другим не мешай. Пусть пробует твой Хурам. А он в неудовольствие вдарился: ответственность, мол, на ком будет? Ну, вижу, раз об ответственности он запел, значит, видно, ни о чем другом и не беспокоится. Так и заявил ему, он и вышел.

Хурам рассмеялся:

— Значит, выходит, и тут ты не возражаешь?

— Да уж чего там возражать… Действуй как знаешь. Помогу, если нужно. Сам вижу: приперло со сроками. Ответственность за район на всех нас лежит. Чай еще будешь пить?

Хурам вышел от Леонова в веселом и уверенном настроении. Зашел на квартиру к механизатору, пригласил его в политотдел и заперся с ним в своем кабинете до ночи.

Утром во дворе мастерских МТС Хурам объявил трактористам, что сегодня работ по ремонту машин не будет.

— Как понимать это? Выходной, что ли? — спросил удивленно кто-то из трактористов.

— Выходной вчера был, — серьезно ответил Хурам. — Нагулялись. Сегодня у нас будет, по-русски сказать, аврал, по-таджикски — хошар. В общем, мастерские очистим от грязи и мусора, в порядок все приведем, чтоб по-новому с ночи можно было работать. Понятно?

— Это что ж, значит, в чернорабочие мы к тебе или как нанимались? — развязно заявил один из завзятых бездельников. — Эвона, слышите, братва? Навозные кучи чистить велят.

— Чего? Чего? — взволновались удалые парни. — По квалификации предлагают работку?.. Нашли себе ишаков!..

Хурам спокойно повторил объяснение — что именно надо делать. Как он и ожидал, несколько трактористов объединились в грубых протестах. Хурам с прежней невозмутимостью выслушал их, вынул из нагрудного кармана гимнастерки написанный им приказ об увольнении одиннадцати трактористов и прочел его вслух, делая паузы после каждой фамилии.