Павел Лукницкий - Делегат грядущего

— Хожу… — ответил он медленно и сразу же заторопился: — Лола-хон, ты не думай криво. У тебя злые глаза. Не смотри так, смотри правильно. Я ничего никому не сказал, потому что ишаков у нас много, с толстыми, как шкура, мозгами. Ты считаешь: враг Озода? Я тоже так считал. Потом, один раз, разговор пошел. Она просто мне — на сердце рука — так говорит: «Вы думаете, я враг? Я женщина, никто со мной по-комсомольски не разговаривал. Я тоже хочу слушать комсомольские разговоры. Я молодая женщина, темной быть не хочу…»

— Молодая… И очень красивая, правда, Азиз? — язвительно перебила его Лола-хон. — Не работала никогда, лицо нежное, руки нежные…

— Я не видел ее лица, — раздраженно бросил Азиз.

— Ай, Азиз… Зачем твое сердце кипит? Ты не видел, я видела. Ты веришь ей?

— А почему ей не верить? Сестра Шафи, а Шафи все-таки наш человек. Я хочу совсем советской женщиной ее сделать, чтоб паранджу сняла и работать пошла.

— Другим местом она работать пойдет!

Азиз, внезапно осатанев, резко схватил за руки Лола-хон, хотел изругать ее, но Лола-хон, не отдергивая рук, откинула голову назад и сказала со спокойной издевкой:

— Ты словно бык, Азиз. Обиделся, как за жену.

Азиз отпустил ее руки, встал бледный от злобы и сказал сухо:

— Когда она про тебя на собрании так же сказала, у тебя кровь зажглась, а сама… Ничего ты не понимаешь… Напрасно на мое сердце смотришь. Смотри лучше на комсомольский значок…

— Будешь с Озодой вечера проводить — потеряешь значок! — презрительно кинула Лола-хон.

Уронив чужим и надменным тоном: «Глупый разговор, не хочу слушать. Пойду…», Азиз резко повернулся и, не оглядываясь, зашагал к поблескивающим в лунном свете воротам.

Лола-хон крикнула ему вслед:

— Ссориться с тобой не хочу! Как друг я тебе сказала. Один будешь — подумай. Тогда приходи ко мне.

Но, уже не слушая ее, Азиз хлопнул створкой ворот и вышел в тусклую пустошь узкого переулка.

Винников устало глядит в окно. Перед ним на столе огромный отчет в Наркомзем о работе машинно-тракторной станции. В склеенных и сложенных гармоникою листах — сводки с сотнями построенных колонками цифр. Чтоб составить этот отчет, Винникову пришлось на целый месяц забыть свои размеренные привычки и просиживать в конторе долгие вечера, иногда даже ночи. Винников был доволен собою — над этим отчетом он поработал немало, и Наркомзем наконец перестанет забрасывать его требовательными торопящими телеграммами. Месяц назад Винникову казалось, что никогда не найдет он времени для этой работы. Но все вокруг торопились, все подгоняли друг друга, все забывали о своей личной жизни, и Винников не хотел быть бельмом на глазу в районе, чтоб его упрекали в казенщине и формальном отношении к труду. Переломив себя, он засел за отчет. Он был человеком аккуратным и пунктуальным и, опасаясь, что бухгалтер и счетоводы станции могут наделать ошибок, сам проверял, подсчитывал, сводил воедино все цифры, щелкал на счетах, вычислял процентные показатели и наконец свел их в этот подробный отчет. Но если он и был доволен собой, то выводы, которые Наркомзем, несомненно, сделает из отчета, не окажутся слишком приятными. Прошлогодний план не был выполнен. Винников приводил в отчете длинный список объективных причин, но захочет ли их учесть Наркомзем? От прошлого года осталась большая задолженность. Стоило ли потратить столько труда, чтоб вывести цифры, невыгодные для того, чья подпись будет красоваться под ними?

Нет, конечно, не от чего быть довольным собой. Винников смотрит в окно. Он устал. Осталось только раскрыть отчет на последней странице и аккуратно вывести свою подпись. Но Винников медлит.

За окном широкая гладь шоссе. Напротив маленький дом в саду, крыльцо, вывеска над крыльцом «Румдаринская районная аптека». В окне желтые бутылки и уродливые крылья на плакате, рекламирующем какую-то минеральную воду. По ассоциации Винников вспоминает Кавказ. Да, санатории, дома отдыха, чисто подметенный парк, праздные люди. Целыми днями они не делают ничего. Их обслуживают, их кормят, их развлекают… Им никуда не надо спешить, никто ничего с них не спросит… Они приехали из Москвы, из Киева, из Ленинграда… Мысль Винникова блуждает по тенистым аллеям санаторного парка, останавливается на раковине гремящего румбою джаза, на белых фигурах танцующих в лунном сумраке.

Два ишака, завьюченные соломой, проплывают мимо крыльца. Винников снова видит плакат и желтые банки и, заложив на затылок ладони, томительно потягиваясь, роняет:

— Какая все-таки глушь!

За окном на шоссе возникает группа людей. Они приближаются. Винников безразлично глядит на них. Шесть человек в полосатых халатах сопровождают седьмого. Он — в серых отутюженных брюках, в белой косоворотке, аккуратно подобранной тоненьким пояском. Он на голову выше их всех. Его походка нетороплива, уверенна, тяжела. Винников узнает Баймутдинова. Его спутники в халатах почтительно идут чуть-чуть позади, и он что-то говорит, не поворачивая к ним головы. Поравнявшись с окном, он сворачивает к крыльцу МТС, и его спутники, семеня ногами, поспешают за ним.

— Неужели ко мне?

Винников сдвигает отчет на край своего стола и приподнимается, здороваясь с вступившим в комнату Баймутдиновым. Люди в халатах вваливаются за ним в кабинет и останавливаются гурьбой у стола.

— Вот, товарищ Винников, к тебе мы по делу пришли, — спокойно говорит Баймутдинов, усаживаясь на хилый скрипнувший стул. — Разговаривать будем.

— Пожалуйста, товарищ Баймутдинов… Чем могу быть полезен?

— Вот раисы колхозов. Ко мне пришли в исполком, говорят — с МТС договоры хотим заключить. Это, товарищ Винников, дело срочное. Ну, я решил им помочь, сам к тебе с ними пришел. Ты немножко затянул это дело, надо кончать сейчас.

— Хурама сейчас нет. Он уехал в Хунук. Он просил меня согласовать с ним это дело.

— Товарищ Винников! На что нам Хурам? Люди издалека пришли, бросили работу, неужели с пустыми руками уйдут? Кто директор МТС — Хурам или ты? Или у вас в МТС уже перемены такие, что директор даже договоров заключать не может?

— Не в этом дело, — обиделся Винников. — Я, конечно, могу заключить и сейчас, но я же говорю, что привык с Хурамом согласованно действовать.

— Какая же тут несогласованность может быть?.. Твои тракторы в колхозы работать пойдут?

— Пойдут, конечно. Уже и сейчас работают.

— Деньги тебе нужны?

— А вы разве можете сразу авансы дать?

Баймутдинов перевел вопрос раисам. Те зашептались.

— Они говорят — деньги есть. Только договоры подпишешь, сразу переведут.

— А какие это колхозы?

Баймутдинов перебрал глазами раисов: