Петр Капица - Неслышный зов

Мы кричим о хвостах, о соцсоревнованиях, о буксирах! Мы создаем подгонные группы для отстающих, но ведь это выстрел впустую. Какой буксир может вытянуть счастливую пару из любовного угара? Какая подготовка, какие дополнительные консультации помогут утопающему в любовных мечтах?

Я выношу на обсуждение всего студенчества этот вопрос. Вуз — это не богадельня и не дом для влюбленных. Вуз — это фабрика, выпускающая специалистов, необходимых государству».

Решительная девица! Такие прежде были нигилистками, заполняли монастыри. Из нее не получится Мадонны. Куда они все спешат? Ведь нет реального пространства, нет его видимости, и создано оно больным человеческим воображением из абстракции бесконечно малого бытия.

22 октября

Сегодня ко мне прибегала студентка. Откуда-то узнала, что я закончил математический факультет. Просила помочь решить задачу. Простенькая задачка из теории бесконечно малых. Ей так и осталось непонятным, почему нуль целых и девять в периоде дают в пределе единицу. Она слушала меня почти четверть часа, напрягая все мозговые способности своей круглой, как бильярдный шар, головы, расплакалась и убежала, так и не поняв теории бесконечности. И как ей осилить эту сложную теорию единственной реальности? Отец ее, должно быть, слесарь или кузнец. Ей не уловить всего величия бесконечно малого. Ей не вникнуть в глубочайший смысл единственной реальности. Но элементарную математику знать нужно. Чему их только учат в гимназиях?

Студент! До чего испохаблено это прекрасное звание, преисполненное ярких воспоминаний, самых ярких юношеских дней!

Студент! Символ подрастающей интеллигенции, впитывающей вместе с воздухом аудиторий прекрасные традиции носителей культуры — позвоночника нации!

Студент, ты был бесконечно малой частицей носителей культуры. Чем ты стал теперь? Позвоночник поражен злокачественной сухоткой. Он костенеет, становится похожим на неотесанную палку от крестьянской мотыги или кузнечного молота. Кто возродит тебя, позвоночник нации? Пока болезнь далеко не зашла, надо предпринимать решительные меры!

25 октября

Сегодня давали жалованье. В очереди стояли студенты за стипендией и профессора за гонораром. Никто не уступил своей очереди старшим. И вообще слова «пожалуйста», «сделайте одолжение», «покорнейше прошу», «извините», «коллега», «господа» исчезли из студенческого лексикона. Зато появилась масса новых слов: «шпана», «бражка», «задрыга», «шамовка», «промтовары», «местком», «осоавиахим», «общага», «столовка», «профорг»…

А один (который живет визави) крикнул на весь коридор:

— Ты хряй, примат-концепция, хряй в столовку. Возьми мне силос, два пирожка и кофе. Я смотаюсь за тезиками.

Это не столп нации, а какой-то столб. Именно столб!

28 октября

У меня создается впечатление, что они хотят создать свою элиту, нечто вроде пролетарского дворянства. Семейные парттысячники получают свое прежнее денежное содержание. Платят заводы, которые их послали. Теперь они могут учиться, не заботясь о хлебе насущном, семья будет сыта и одета. У холостяков положение не меняется. Они живут на стипендию и побочные заработки. Но студенческая вольница кончилась, они обязаны посещать все лекции. Вечные студенты невозможны! А они были украшением мыслящей интеллигенции.

Большевикам не достичь высот дворянства. Нет у них ни имений, ни древних традиций. И головы их не станут многоугольными.

Они составили пятилетний план. Вздор какой-то! Как можно планировать видимость? Хаос? Блаженны верующие!»

В легкую кавалерию Елена Рубинская подбирала только таких комсомольцев, которые не смотрели на нее со смешинками в глазах или враждебно, кто воспринимал ее всерьез, не задавал ехидных вопросов, не насмехался. Больше других ей пришелся по вкусу первокурсник Толя Худяков, мальчишеского вида с еще неокрепшим голосом, порой дававшим петуха. Толя смотрел на нее своими чистыми глазами с обожанием и готов был опрометью выполнять любые ее приказания. Мысли Рубинской, высказанные в газетной статье, он полностью разделял и готов был защищать перед любым противником.

Елена заметила, что тишайшая сокурсница, бывшая курьерша типографии Оля Воробьева очень часто спускается вниз и разговаривает с высокомерным бригадиром гардеробщиц.

— Худяков, для тебя есть задание, — как-то сказала она. — Чутье и знание людей мне подсказывают, что костлявый гардеробщик — из бывших. К нему часто бегает Ольга Воробьева из третьей группы. Что их связывает? Выясни, только осторожно, без лишних расспросов. Его прошлое подозрительно. Никому ни слова, информируй только меня.

— Есть, секретность обеспечу, — послушно ответил Худяков, трудные дела ему нравились. — Я их накрою.

Для слежки за Воробьевой и Козл-Вятлиным Толя выбрал пятницу — день, менее загруженный вечерними заседаниями. Перед обедом он приметил, что Оля спускалась в гардеробную, о чем-то шепталась с гардеробщиком, а после занятий бесследно исчезла.

Поужинав в столовке, Худяков прошел в спортивный зал, чтобы дождаться, когда институт опустеет. В спортзале он застал одного лишь Пяткина. Моряк, поигрывая мускулами, тренировался с увесистой штангой. Увидев недавнего девятиклассника, он предложил:

— А ну, Толик, валяй-ка сюда, я из тебя за месяц Бамбулу сделаю.

— Степан Терентьевич, вы неудачно выбираете объекты для насмешек, — вдруг бледнея и меняясь в лице, заметил Худяков. — Я вас предупреждаю: если вы еще раз попытаетесь издевательски разговаривать с Еленой Казимировной Рубинской — будете иметь дело со мной.

— А это не отразится на здоровье незрелого юноши?

— Люди решительные и благородные не боятся грубой физической силы.

— Тосик, кисанька, не смеши меня! Ты действительно собираешься вызвать на дуэль? Какой же из тебя рыцарь? Ты даже на Дон-Кихота мало похож… Нет бороденки, рост не тот. И пику где достанешь?

— Я, Степан Терентьевич, серьезно с вами, — уже более официальным тоном оборвал шутника Худяков. — Если не перестанете — оскорблю или ударю в общественном месте.

Юнец не шутил, он действительно мог выполнить угрозу, не думая о последствиях. Это умилило Степана.

— Слушай, старик, а ты мне нравишься, я даже готов быть твоим Санчо Пансой. Если тебе не нравится, как я разговариваю с твоей начальницей, то готов укротиться… не буду задевать Леночку. Но, смотри, не попадись в ее сети. Такие умеют их расставлять… даже мелкой рыбешкой не брезгают. Надеюсь, что ты подкинешь полтинник будущему слуге. Не насовсем… в долг.

Худякову ничего не оставалось, как отдать припрятанный на кино рубль. Пяткин расшаркался по-испански и, как бы сожалея, сказал: