Петр Капица - Неслышный зов

— Ну, это ты уж загнула! — встрял в разговор Громачев. — И вообще-то я думаю — не делом занялась легкая кавалерия. Воровство — всегда воровство, и не должно поощряться.

— А если красногвардеец выкрадывал в штабе белогвардейцев стратегическую карту, его что — за это судили? — не без запала спросила Рубинская, с презрением глядя на Романа.

— Сравнила военное время с мирным! Вы же забрались в комнату частного лица. С таким же успехом могли украсть его штаны или шубу и… обшарить карманы. Если старик подаст на вас в суд, по головке не погладят. Я думаю, что обсуждать поведение Воробьевой нет серьезных причин. Мало ли что мог написать тронутый склерозом старик. Помнится, что он и тебя, Лена, поминает. И обо мне нелестно написал. Что же, нас за это надо казнить?

— Я вижу, ты, Громачев, задался целью во что бы то ни стало сорвать обсуждение, — взорвалась Рубинская. — Хорошо, ставлю вопрос на голосование. Кто за обсуждение?

Поднялось три руки членов бюро, желавших подискуссировать.

Пятеро было против. Пришлось обсуждение отложить. Рубинская негодовала и решила хоть чем-нибудь ущемить Громачева.

— У меня есть еще организационный вопрос, — как бы успокоясь, сказала она. — В связи с обменом билетов накопилась прорва неотложных дел. С одним заместителем мне не справиться. Предлагаю выбрать заместителем по оргделам Кедрова. Он парень крепкий, дисциплинированный, хвостов не имеет. А Громачеву можно оставить культпроповские дела.

Романа это устраивало, и он поддержал предложение Рубинской, что очень удивило ее. Как этот писака не понимает, что теперь многие дела она на ходу будет решать без него с другим заместителем? А культпропа можно игнорировать, он на втором плане.

Козл-Вятлин подал жалобу в районный суд на Рубинскую и Худякова с требованием вернуть украденную рукопись и наказать похитителей.

Судья вызвала к себе руководительницу легких кавалеристов и предложила не доводить дело до суда, немедля с извинением вернуть рукопись литератору Козл-Вятлину.

— Он никакой не литератор, обыкновенный гардеробщик… Контрик из бывших, — возразила Рубинская.

— У нас есть официальная справка из Федерации писателей. Если намеревались разоблачать его, надо было обратиться в соответствующие органы. Они бы произвели обыск и изъяли незаконные материалы. Своевольничать же никому не позволено. Вдруг старик вздумает настаивать? Я вынуждена буду привлечь вас к ответственности за воровство. А это пахнет тюрьмой. Не доводите дело до суда. Когда вручите ему рукопись, попросите расписку и принесите мне. Может, удастся не возбуждать иска.

Хотя Рубинской очень не хотелось расставаться с гроссбухом, вызывавшим у всех интерес, все же пришлось отдать его Худякову и приказать вручить его старику под расписку.

— Как же я это сделаю? — недоумевал Толя. — Старик мне морду набьет и спустит с лестницы. Может, вместе пойдем?

Рубинская смерила юношу осуждающим взглядом.

— Эх ты, мужчина! Неужели старикана испугался?

— Как-то неловко возвращать похищенную вещь и еще требовать расписку.

— Будь суров с идейными противниками. Нечего их стесняться.

Толя неохотно уложил гроссбух в свой портфель, спустился вниз и спросил у гардеробщиц, не знают ли они, где сейчас живет Козл-Вятлин. Те почему-то не хотели ему сообщать. А одна из гардеробщиц спросила: «А зачем он вам нужен?» — «Посылка пришла на его имя», — соврал Худяков. «Так давайте я ее передам», — предложила пожилая женщина. «Я должен получить расписку». Только после этого гардеробщица сообщила, где можно застать старика.

Толя записал адрес и с унылым видом поплелся к выходу. И тут, на его счастье, столкнулся с Пяткиным. Худяков остановил его и приглушенным голосом сказал:

— Степан Терентьевич, мне вас надо для очень важного дела.

— О, Шерлок Холмс! Ну, говори быстрей, чего тебе надо, доктору Ватсону некогда.

— Нам с вами поручено вернуть Козл-Вятлину его дневник и взять расписку.

— Правда? Он у тебя, что ли? Столько о нем разговоров. Что-то и про меня написано, да?! Хотелось бы заглянуть.

— Нужно не задерживать, — предупредил Худяков, — быстрей вручить.

— Это я сделаю без тебя, — уверил Степан. — Давай греховные записи.

Худяков обрадовался, что ему не придется встречаться со стариком, и без сожаления расстался с гроссбухом, лишь попросил не подводить его.

Завладев гроссбухом, Степан помчался домой. Прыгая через две ступеньки, он быстро поднялся к себе в мансарду и из прихожей весело крикнул:

— Аля! Я раздобыл для тебя дневник Козл-Вятлина. В нем и про нас есть. Хочешь, почитаю?

— С удовольствием послушаю.

Пока Аля готовила ужин, Пяткин, выбирая самые интересные места в записях, читал вслух.

Обоих удивляла и поражала глубина записей и своеобразность наблюдений.

— Старикан-то — талант! — воскликнул Степан. — Салтыков-Щедрин, но слишком едкий. Да и сумасшедшинки многовато.

— Читай, читай дальше, — требовала Аля. Она веселилась, когда речь шла о Пяткине. Он тоже не сердился и от души смеялся.

Наскоро поужинав, они принялись по очереди читать вслух дневник и хохотали, натыкаясь на забавные рассуждения о знакомых людях, на подмеченные несуразности новой жизни.

Только поздно вечером Степан понес гроссбух по указанному адресу.

Старик уже собирался укладываться спать, когда Пяткин дернул ручку довольно громкого звонка.

— Кого это в такую позднь могло принести? — недоумевала гардеробщица, приютившая Козл-Вятлина. — Я уже раздета… Может, откроете, Платон Аристархович?

Кряхтя, старик поднялся и, не открывая дверь, скрипучим голосом спросил:

— Кого надо?

— Скажите, пожалуйста, могу я видеть Козл-Вятлина? — послышалось за дверью.

Голос показался знакомым. Старик снял крюк, открыл дверь и пропустил позднего посетителя.

— Позвольте представиться, — сказал Пяткин. — Ваш бывший визави… тот, что ходит на руках и остатки чая выливает на прохожих… Степан Пяткин. Столп нации.

— Ага! — вспомнил старик. — Очень рад, — машинально произнес он. — Какие у вас ко мне дела?

— От имени и по поручению… Я взял на себя неприятную миссию возвратить под расписку вот этот гроссбух. Человек, похитивший его, стесняется показываться вам. Выбрали меня для столь опасного дела. Надеюсь, вы меня не обидите?

— Не ручаюсь.

— Заранее признаюсь, что любопытство заставило меня и мою жену заглянуть в записи. Мы поражены и направленностью мыслей, и толкованием видимой жизни.

— Весьма польщен. Пройдите на минуточку.

Старик провел гостя в закуток, отгороженный шкафами, подвинул ему стул, сам сел на койку спартанского вида и со смешанным выражением свирепости и вежливости ждал, что еще сообщит студент. А тот, чтобы не молчать, начал выдумывать: