Мирмухсин Мирсаидов - Молнии в ночи [Авторский сборник]

Насриддинбек заложил под язык насвай. Алимкулибек тотчас потребовал чилим. Слуга принес роскошный чилим в латунных узорах, раскурил его и, сделав пару глубоких затяжек, почтительно передал беку. Пуская сизые клубы дыма, Алимкулибек сказал, желая поддеть сарбаза:

— Что молчите? Языки проглотили? Так только лягушки пялятся на людей…

— Это вы про кого, ваша светлость? — непонимающе спросил сарбаз и покосился на Насриддинбека. — С одной-то лягушкой я дружен…

Бек расхохотался; глаза у него совсем закрылись:

— Что-то вы раскукарекались, петуший султан! Какую победу празднуете? Или наклевались навоза моего Карчигая?..

Султанмухаммад не остался в долгу:

— Кукарекать-то мы кукарекаем, да что толку? Гребешок-то, корона-то у вас на голове, а не у нас. Вот если бы мы забрались на горб нашего большого верблюда, — он намекал на самого бека, — да оттуда заголосили — нас бы услышал весь Ташкент!

— Ишь, петуший султан, — усмехнулся бек, — шпоры-то у вас, гляжу, острые. Хотел бы я полюбоваться на вас в петушином бою.

— Ха-ха, мы сами только и мечтаем о бое! Надоело нам клевать зерна вместе с мокрыми курицами, расплодившимися у вас при дворе. Рубим не головы, а лозы — дровосеками заделались!..

— Что ж, погляжу, как вы умеете драться.

— Большой-то верблюд драку и издалека увидит. А вот как быть с господином Лягушкой? — сарбаз кивнул на Насриддинбека. — Подскочит поближе — того гляди, раздавят. Может, посадить ее в пиалу с водой, пусть оттуда смотрит?..

— Ха-ха-ха! — бек в восторге ударил себя по коленям и обратился к Насриддинбеку. — Что молчите, словно кислого молока в рот набрали? Отбивайтесь!

Но Насриддинбек только беспомощно улыбался — он не владел оружием аскии.

Бек, посерьезнев, сказал:

— Ладно, шутки в сторону. Вы знаете, когда мы отдали Ак-мечеть, бои перекинулись в Туркестан и к Алма-Ате. А сейчас враг приближается к Ташкенту. И сила у него немалая. Наше войско, посланное в степь, разбито и вернулось обратно. Военачальники Садман-додхох и Сарымсак-додхох болтаются здесь, боясь показаться в Коканде, — их дни сочтены. Нам предстоит укрепить войско. Я пригласил к себе баев — они дадут деньги. А вы должны спешно готовить джигитов. Твоя правда, петуший султан, — хватит вам клевать зерна с курами. И курам, и перепелам, и соколам, и ястребам, всем — оружие в руки! И вот еще что… Пока над нами висит опасность, надо быть поласковей к людям. Задобрим их подарками — пусть это возьмут на себя баи. Я говорил с верховным казием, посоветовал ему проявлять больше милосердия… пока. Думаю, следует отобрать из заключенных кто поздоровее, и пополнить ими войско, — бек скривил губы. — Удивляюсь я его величеству хану — опасность у ворот, а он закатывает пир за пиром! Нашел время для кутежей! И этому болвану Асадулле тоже все трын-трава, занят интригами да пьянством.

На лица собеседников бека легла тень озабоченности. Они знали о приближении врага, но не представляли себе размеров опасности, которая им угрожала.

— На следующей неделе я с войском отбываю в Туркестан, — сообщил бек. — Да поможет нам аллах!..

Насриддинбек, почтительно слушавший Алимкула, проговорил:

— В народе волнения. Вы предлагаете этих оборванцев брать лаской… Плохо вы их знаете! Недаром говорится: дай бедняку потачку — он начнет топтать грязными башмаками наши ковры… Нет, их надо держать в страхе. Я уже послал Асадуллахана с навкарами для усмирения самых злостных смутьянов, ремесленников из махаллей Кадват, Кургантепа и Джар-арык.

— Все это нам известно, дорогой, — с досадой сказал бек. — И все же рубить сплеча сейчас неразумно. Проявим терпение и мудрость. Народ — стадо. Куда мы его направим, туда он и потащится. Вы же знаете — вся отара бежит за козлом.

— Золотые слова! — вмешался в разговор Султанмухаммад. — Ваша светлость, народ называет вас Главнокомандующим. Ваша воля для него закон, он всюду пойдет за вами.

— Спасибо, сарбаз.

Насриддинбек поспешил поправиться:

— Я ведь только так, к слову… Уважаемый сарбаз высказал то, что и у меня на сердце.

Бек покачал головой:

— Любите вы пороть горячку!.. Следуй мы вашим советам, так сразу обрушили бы свой гнев на этого скорпиона, Абдувахаба Шаши, — упустили бы его. Он бы напугался, сбежал и продолжал сеять смуту в народе. А мы его потихоньку взяли под ноготь… Вот так-то, уважаемый. Души врага ватой! Да, кстати, об Асадуллахане… Он плетет тайные интриги и только и поджидает удобного момента, чтобы захватить власть в свои руки. С ним надо быть настороже. Передайте от моего имени начальнику стражи Ишанча-халфе: пусть приставит к Асадулле тайного осведомителя, который бы через день доносил мне о каждом его шаге. Нужно также тщательно проверять все письма, отправляемые в Коканд.

Насриддинбек, кашлянув, повел глазами в сторону Султанмухаммада. Бек сказал:

— Мы ничего не скрываем от сарбаза. Если вам не удастся выполнить мои указания — этим займется сарбаз. — Заметив, что Насриддинбек потемнел лицом, он дружелюбно добавил: — Вы, дорогой, сарбаз да еще несколько верных людей — вот моя опора. Что бы я делал без вас?

Насриддинбек наклонил голову:

— Я все понял, святейший. Ваша мудрость равна мудрости Афлотуна. Нет, самого султана Темирмирзы! [17] Афлотун — философ Платон. Темирмирза — Тамерлан.

— Значит, договорились? — Бек припал к чилиму, потом протянул его Султанмухаммаду. — К народу — только с лаской. А война… Она вроде азартной игры: сегодня проиграл, завтра выиграл. Перед своим отъездом я хочу открыть вам карты. — Только все, что вы услышите, должно остаться между нами!.. Так вот. Если враг осилит нас и наше войско откатится к Чимкенту и Ташкенту, вы от моего имени прикажете Ишанча-халфе, чтобы он немедленно отправлялся в Шейхантаур, на Бозори-шаб, [18] Бозори-шаб — вечерний базар. и вручил лавочнику-индусу, английскому подданному, мое письмо. Все это необходимо сохранять в строжайшей тайне, прежде всего, от Коканда. У нас имеется договоренность с англичанами: если русские начнут брать верх, генерал-губернатор Индии двинет нам в помощь свои войска.

Насриддинбек и Султанмухаммад слушали «святейшего» с разинутыми ртами — настолько неожиданным было для них его сообщение. Бек ухмыльнулся:

— Можете быть спокойными — при таком обороте событий все мы останемся на своих местах. А может, и возвысимся!..

— Да-а… — с восхищением протянул Султанмухаммад. — Я считал вас, святейший, первым среди воинов. Но, оказывается, никому не дано сравниться с вами и в государственной мудрости!

— Повторяю: обо всем, что я говорил, никому ни слова! Повесьте на свои уста замки покрепче.

— Клянемся, святейший! И если нарушим клятву — наши головы под вашей саблей.