Мирмухсин Мирсаидов - Молнии в ночи [Авторский сборник]

Шахриниса-хола в душе одобрила намерение сына — кто знает, может, бек и смилостивится над ними. Мирсаид же только усмехнулся и мотнул головой:

— Нашел, чем гордиться! Не очень-то я верю в доброту бека. Мы вон от трех махаллей подавали ему прошение, а что толку? В небесах, братец, витаешь.

— Ты у нас мудрец! — отпарировал Миръякуб. — Устроили заваруху — а чего добились? Пораскинь-ка мозгами: у бека три тысячи воинов, сила! Да собери ты к зиндану хоть все махалли — сарбазы перерубят половину, тем все и кончится.

Мирсаид, более спокойный и уравновешенный, чем брат, не стал продолжать спора — ему не хотелось огорчать мать, которая тяжело переживала их ссоры.

На рассвете Миръякуб, как на крыльях, умчался в Урду…

Оседлав Карчигая, Миръякуб вывел его на главную площадь Урды. Он с волнением ждал, когда из калитки внутреннего двора покажется бек. Конь нервно переступал на месте, храпел, рыл землю передними копытами. Сбруя сверкала на солнце, как серебро. Находившиеся на площади работники, воины восхищенно глазели на Карчигая. Миръякуб, чувствуя общее внимание, то ласково похлопывал своего любимца по шее, то окидывал его озабоченным взглядом — не осталось ли на нем пылинки. И незаметно он посматривал то на калитку, откуда должен был появиться бек, то в сторону ворот, где джигиты бека уже замерли возле своих коней.

Наконец, из калитки вышли двое — бек и Султанмухаммад. Миръякуб застыл, сжав в левой руке поводья, — правую он приложил к груди и низко поклонился беку. Приблизившись к юноше, бек ласково потрепал его по плечу — так недавно сам Миръякуб похлопывал Карчигая…

Парень совсем растерялся. Обычно бек подходил к нему насупленный, ни на кого, кроме Карчигая, не глядел, молча вспрыгивал на коня. А сейчас он приветливо смотрел на своего конюха и улыбался ему. В эту минуту он был для Миръякуба воплощением доброты. Неужели же бек не простит отца?.. Простит! Отдаст, кому нужно, короткое распоряжение, и отец выйдет на свободу. Надо только набраться смелости и сказать ему… Но у Миръякуба отнялся язык, он боялся даже поднять глаза на грозного бека.

Алимкулибеку было в то время лет пятьдесят. Он носил черный распахнутый халат, под халатом — светло-желтый бешмет, сильно стянутый в талии широким кожаным поясом, украшенным выпуклыми круглыми бляхами. На ногах сапоги на высоких каблуках. На голове летом — черная бархатная тюбетейка, зимой — каракулевый островерхий тельпак. Высокий, черноусый, с очень узкими, раскосыми глазами, он всегда выглядел неприветливым — наверно, потому что редко улыбался. Большую часть своей жизни он провел в боях и сечах. Любил охоту, особенно с ястребом. А вот к книгам, в отличие от других правителей, не притрагивался, поэзией не интересовался и не выносил нудных святош — имамов и ишанов. В последнее время он все меньше считался с Кокандом и благоволил к тем своим приближенным, которые ратовали за независимость Ташкентского бекства. Особым его расположением пользовались Насриддинбек, сарбаз Султанмухаммад, из баев — Салихбай и Саидкаримбай.

Бек, правда, порой подтрунивал над Султанмухаммадом, отпускал по его адресу соленые шутки, прозвал «петушьим султаном» (Насриддинбек ходил в «лягушках»), и все же он безгранично доверял своему сарбазу. Только при нем да при Насриддинбеке он позволял себе поиздеваться над невежеством Худоярхана, откровенно порассуждать о положении в Коканде. А вот при Асадуллахане, ханском родственнике, тоже занимавшем в Урде высокий пост, бек держал язык за зубами, подозревая в нем кокандского агента. Бек даже пытался удалить Асадуллахана из Ташкента, но это ему не удалось, и он сказал сарбазу: «Видно, за его спиной есть еще спина».

Перед Султанмухаммадом заискивали другие сарбазы. Этого воина с острым ястребиным взглядом, всегда ходившего с опущенной головой, побаивались и приближенные бека. Они на все лады расхваливали сарбаза перед Алимкулом, а когда бек, находясь в хорошем расположении духа, добродушно подшучивал над Султанмухаммадом, этим «Абу-Муслимом», [16] Абу-Муслим — легендарный полководец. — все готовно подхватывали его шутки и смеялись вместе с ним.

Ташкентским правителем назначил Алимкулибека Худоярхан, по совету своего визира кушбеги Мусульманкула. За время правления бек сумел настолько упрочить свой авторитет, что удержался на месте и после того как казнили Мусульманкула.

Урдинцы величали его: Святейший, военные — Полководец, горожане — Главнокомандующий.

Среди сарбазов и ополченцев о нем шла слава как об искусном воине. На его поясе неизменно торчала исфаганская сабля в красных ножнах, а слева — подаренный Худоярханом пистолет иностранной марки. Несмотря на полноту, он ловко, одним махом вскакивал на коня, а в рубке лозы не было ему равных.

Глядя на Миръякуба, бек все улыбался, к недоумению окружающих. Потом спросил:

— Усердно ли ухаживаешь за лошадьми, парень?

Голос у него низкий, глуховатый. Миръякуб, запинаясь, пробормотал:

— Я… я стараюсь, ваша светлость.

— Как Карчигай? Хорош, а? Любишь его?

— Как же не любить такого красавца! — пылко откликнулся Миръякуб.

Бек с улыбкой повернулся к Султанмухаммаду: — Этот парень за коня жизнь отдаст. Потому он мне и приглянулся. Обучи его военному делу, сарбаз. Хорошенько поднатаскай. Помнишь, что я тебе говорил?.. Нам нужны умелые воины. Главная наша забота — укреплять войско.

Сарбаз согласно кивнул. А Миръякуба так обрадовали слова бека, словно угадавшего его сокровенное желание, что он забыл обо всем на свете. Насчет отца Миръякуб даже не заикнулся.

А бек все так же благожелательно проговорил:

— Твое счастье, что у тебя есть я. Служи мне преданно, не забывай о боге, и ты будешь вознагражден за свое усердие.

Миръякуб промямлил что-то в ответ, Султанмухаммад яростно зашептал ему на ухо:

— Скажи, паршивец, желаю вам вовек быть здравым и невредимым, и да приумножатся ваши чины и титулы! Ну! Говори, негодяй: я раб ваш, будь у меня не одна, а тысяча жизней, всеми бы пожертвовал для вас…

Миръякуб, как в полусне, повторил за сарбазом эти слова. Когда бек садился на коня, юноша бережно поддержал его за сапог. Он готов был, в порыве благодарности, щекой прильнуть к этому сапогу!..

В сопровождении десятка сарбазов, в том числе и верного Султанмухаммада, бек выехал со двора. Осмотрев крепость Ниязбек, он к полудню возвратился в Урду. Передав Миръякубу коня, поднялся на айван, велел позвать Насриддинбека и Султанмухаммада. Пронюхав каким-то путем о предстоящем совещании, к беку сунулся было и Асадуллахан. Бек встретил его с преувеличенным радушием, но дал почувствовать, что тот здесь лишний, и при нем никакого важного разговора все равно не состоится. Асадуллахану пришлось уйти.