Виктор Логинов - К отцу [сборник]

Маняша прилегла в своей полутемной комнате, а в половине пятого была уже на ногах. И сына разбудила за три часа до отправления самолета. Он взглянул на часы, покачал головой, но ничего не сказал, понимая нетерпение матери. Посидели, попили чайку. На крыльце, когда сын сходил со ступенек, Маняша перекрестила его в спину, хотя он никуда и не уезжал. Но все равно так н а д о было. Маняша и сама перекрестилась:

— Господи, благослови…

Аэродром был близко: в овражек да на горку… Тропа вела прямо к домику с высокой мачтой и со столбом, на котором висел, обмякнув в безветрии, какой-то мешок.

— Авиационный день сегодня, — сказал сын. — Прямо как по заказу!

На лавочках возле домика уже сидели люди. На земле стояли чемоданы и кошелки. У какого-то парня пронзительно визжал в мешке поросенок.

«Куда же он с поросенком-то?» — подумала Маняша.

— Посиди, мама, а я пойду доложу, что мы с тобой прибыли, — сказал сын, направляясь в помещение.

Маняша присела на краешек скамейки, спросила у мужчины, сидящего рядом:

— Вы куда, гражданин?..

— Во Владимир, бабушка.

— А я в Павловское, — доверчиво сообщила Маняша.

— А-а, — пренебрежительно сказал мужчина, — десять минут и там! Во-он твой самолет летит, — и он показал пальцем в небо. — Из Павловского вернется, во Владимир полетит. Не задерживай такси, бабуся!

Маняша отвернулась. Ей было не до шуток. Над полем, негромко жужжа, снижался двукрылый самолет. Люди повскакивали со скамеек, стали разбирать свои вещи. Вскочила и Маняша, уцепившись за сумки. Знакомая ей вокзальная сумятица, когда никто не знает, какой поезд подошел к перрону, захватила и ее, наполнила новой тревогой. Но тут откуда-то появился парень с красным флажком в руке. На фуражке у нею были два крылышка как у летчика.

— Рейс на Павловское, — сказал он. — Имеющих билеты, просьба на посадку.

Маняша заметалась с сумками в руках, боясь опоздать. Но появившийся сын успокоил ее и повел вслед за толпой по полю. В этой толпе Маняша увидела парня с мешком на плече. В мешке бился и отчаянно визжал поросенок.

«Куда это он с поросенком-то?» — опять подумала Маняша.

Она не могла и мысли допустить, чтобы можно было забраться в самолет с таким грузом. Но, к ее изумлению, парень тоже залез, как и остальные, в самолет. Маняша со страхом увидела шевелящийся мешок на полу. Парень придерживал его грязными сапожищами.

— Садись к окошку, — сказал сын. — Будешь смотреть.

Из передней дверцы вышел какой-то человек в белой рубашке, стал молча оглядывать пассажиров.

— Летчик, — пояснил сын.

— Свиноферма, значит, — сказал летчик, глядя на шевелящийся мешок. — Надо было второго прихватить, чтобы не скучно было.

Парень, владелец поросенка, похлопал по мешку ладонью, и поросенок смолк.

— Все сели? — Летчик поднял лесенку, захлопнул дверь. Потом он скрылся у себя в кабине, и тотчас же завелся мотор.

Маняша тайком перекрестилась. Она согнулась, уткнула сжатые кулаки в колени. За окошком понеслось зеленое поле, но она ничего не видела, кроме сплошного зеленого пятна.

— Поднялись, — сказал сын. — Смотри, земля под ногами.

Пересилив страх, Маняша взглянула в оконце и увидела под собой овраг и крыши домов.

— Батюшки!

Но с этого момента Маняша уже не отрывалась от маленького оконца, забыла сразу и о поросенке, который больше не подавал голоса, и о парне, его хозяине. Она увидела свою улицу, колодец, из которого брала воду, свой дом наискосок от колодца. По улице ходили белые куры.

— Батюшки, как на ладони!

Мелькнуло шоссе, дома ушли вправо, под крылом проплыло клеверное поле, на тропе стояли люди, крошечные, как годовалые детишки. Впереди синел лес, и где-то далеко над ним торчала церковь. А самолет все подымался и подымался, и деревья в лесу становились все меньше и меньше…

Да, сынок устроил ей на старости лет воздушное путешествие. Сама она никогда не решилась бы слетать в Павловское на самолете. Знала, что летают туда самолеты. Кто-то из знакомых говорил, что больно удобно стало. Вокруг Павловского деревень, пожалуй, с десяток. И все деревенские жители, когда надо, тянутся на аэродром. Утром в город, вечером обратно. Три рубля в оба конца. Дороговато, зато какое удобство! Так говорили знакомые. Но разговоры эти Маняша пропускала мимо ушей. С Павловским ее ничего не связывало. Ни родни там, ни знакомых. Может, знакомые-то и остались да что толку. Сколько лет прошло. Сын подсчитал — тридцать три. Мальчишки стали мужиками. Мужики померли. Нет, не задевали Маняшино сердце разговоры о Павловском. Разве Маняша могла думать, что именно там, в Павловском, встретит она Тимошу?..

По правде сказать, и этот человек уже не имел для нее никакого значения. Случалось, год, а то и два она не вспоминала его имени. Где он, жив ли, помер ли — Маняша долгое время не знала. Тимоша женился неудачно. Жена ему попалась — не приведи господи. Не хотела ни стирать, ни мыть полы. Тимоша терпел, терпел да маленько «поучил» ее. И посадили его, беднягу, из-за своей женушки в тюрьму. Пока он сидел, жена успела и развестись с ним, лишить всего состояния. Вожжи в ее руках были, куда хотела, туда и правила. По закону все было правильно, и после отсидки Тимоша, зная, что лбом стену не прошибешь, подался в город. Зол был он на людей, или так уж жизнь сложилась. Лукьян Санаткин говорил, что с жуликами Тимоша спознался, с бандой. Чуть ли не главным атаманом в той банде состоял. Был хорошим, ласковым парнем, стал разбойником. В цепях увезли, мол, его на север: канал в лесу рыть. Дядя Лукьян уверял, что сам видел цепи на ногах Тимоши. Это для того, чтобы не сбежал в дороге. Вот и все, что за месяц до поездки в Павловское знала Маняша о человеке, которого любила в молодости. Из-за нее, из-за Маняши, он, может быть, и свихнулся.

Тимоша, Тимофей Емельянович Петров, сын «лапотника», как звали все отца Тимофея. Что и говорить, небогато жили Петровы. Поэтому Маняше и не суждено было соединиться с Тимошей. Свели насильно с богатым и заносчивым Васькой Витяковым из Годунова. Васька взял Маняшу почти без приданого. Отцу в ноги кидался, грозил повеситься, если родители Маняшу не посватают. И добился своего. А зачем? Откуда у него взялось желание такое? Маняша до сих пор не могла понять…

А увидела его Маняша первый раз на празднике в Годунове. Зазвала Маняшу на праздник подруга, Аришка Зайцева. Пойдем да пойдем, туда, мол, все девки ходят, там очень весело, и парней собирается много. Уговорила, хотя Маняша и неспроста согласилась: думала, что пойдет с ней Тимоша. Но у Тимоши разболелись зубы, щеку разнесло так, что он на улицу показываться стеснялся. И пришлось Маняше идти вдвоем с Аришкой Зайцевой. У Аришки-то Васька Витяков и выспросил все о Маняше.