Вольдемар Бааль - Колдун

— И где там странное имя-то! — тараторила она, точь-в-точь как Соседка Бабка Верочка Балабониха. — Господи ты боже ты мой, где там странное! Прозвали так на деревне, и сам к тому же и виноват. Скворца весной увидел — и давай, и давай его звать: «Скворча, грит, скворченька!» Господи ты боже ты мой! Тоже придумает. В Магазине Зойка-то: «Видела, грит, Скворча Комарихин в Кустов Проулок побег». Как раз тюль давали. Гляжу, грит, а он побег. Десять метров взяла, тюлю-то. Ну на что столько-то, спрашивается, а? Десять метров! Господи ты боже ты мой...

— Ну пошла! — перебили ее. — Теперь не остановишь.

— И когда она наговорится?!

— Зато все знает, что где делается.

— И знаю, и знаю! — еще сильнее зачастила Сорока. — К нему Мамка сегодня из Города приезжает, вот он и собрался по Грибы: вишь, корзину-то взял какую большую!

— По Грибы! Ах, по Грибы! — опять заталдели вокруг. — Вон оно что! А зачем на Колдунов Склон, а? Сюда-то он зачем? Что, в других местах Грибов нет, что ли?

И вот среди общего галдежа Скворча услышал, как кто-то протяжно и тяжело вздыхает, словно что-то хочет сказать, но не может, потому что рот завязали тряпкой. Подняв голову, он огляделся и сообразил, что это — Листвяк, и Охи его идут из большого черного Дупла.

— Что с тобой? — спросил Скворча, но в ответ услышал все тот же Ох и Бормотанье, в котором ничего нельзя было разобрать, так как все увидели, что Скворча проснулся, и опять зашумели.

— А я не боюсь! Зря стращаете! — крикнул Скворча. Они в самом деле уже не боялся: ведь пока он лежал на моховой Полянке, заткнув уши и зажмурившись, то не просто лежал и спал, как думали они, а лежал и набирался Отваги. — Не боюсь! И зря ты, Сорока-Балабониха, трещишь, да я по Грибы пришел, и никто меня не привел, а я сам.

И Сорока, словно ждала, чтобы ей возразили, зачастила так, что прямо захлебнулась словами, прямо стала хрипнуть на глазах: вот-вот, думалось, упадет и кончится.

— И не сам! И не сам! И Бабушка сказала, что тут много Грибов, и Лопух про Склон говорил, а Сухая Лесина, Старая Бестолочь — господи ты боже ты мой, и как у нее Язык повернулся! — указала Дорогу. Указала, указала, я сама слышала. А Жучок-дурачок привел, привел, видела, как вел. А Лопух надоумил Палочки ставить. Да зря, зря старался: я те Палочки все повыдергала. Вот! Чтоб не повадно было, вот! Тра-та-та, пра-па-па, кр-р, Хр-р... — И совсем осипла Сорока, и уже невозможно было ничего понять из ее Трескотни.

«Вот подлая, — подумал Скворча. — Палочки повыдергала. Ну ничего — я и так обратную Дорогу найду. И чего это онивсе переполошились? Боятся, что Грибов не останется, что ли? — И вдруг понял: — А-а-а, это ж онибоятся, что Тайну узнаю, вот оно что. Но про Тайну пока надо молчать: само образуется — так сказал Лопух».

Скворча поднялся на ноги и решительно огляделся. И удивился: Грибов тут было столько, что не корзину, а целый Воз можно было бы набрать — ведь прямо-таки ступить некуда было, и лишь от первоначального Испуга он не заметил этого и ступал и давил Грибы ногами, и лежал на Грибах. Да, выходит, недаром говорили, что Колдунов Склон — грибной; и Маслят тут было видимо-невидимо, и Валуев, и Сыроежек всяких, и Рыжиков по краю Болота, и Груздей под Соснами повыше, и каких-то красных, и белых, и синих... У Скворчи дух захватило от этого Изобилия, и он совсем забыл про Тайну.

— Вот это да-а! — сказал он. — Ну ладно, не беспокойтесь: корзину наберу, и все, и нисколько тут у вас от этого не убавится.

Так сказал Скворча и тут же шагнул со своей моховой Полянки и нагнулся за красивой красной Сыроежкой. И только он нагнулся, как опять заохал Листвяк.

— Ты чего? — спросил Скворча и погладил Листвяк по шершавой серой Коре. — Старенький ты. Может, болеешь?

— О-о-ох! — протяжно простонал Листвяк и опять что-то забормотал, но теперь Скворче послышалось в этом Бормотании: — Приложи ухо к моему Дуплу.

И только Скворча ухватился за края Дупла, чтобы подтянуться и послушать, о чем хочет сказать старый Листвяк, как опять вдруг поднялся невероятный Шум, и громче всех загалдела, конечно, уже снова набравшая духу Сорока.

— Слушайте! Слушайте! Ведь это он только притворяется, что по Грибы пошел, только притворяется. Не верьте, родные, не верьте: притворяется он.

— А зачем? А зачем? А зачем? — послышалось со всех сторон. — Если с корзинкой, то зачем же, как не за Грибами?

— Господи ты боже ты мой! Ну и что, что с корзинкой, ну и что? Для отвода глаз ведь корзинка-то. Ведь он за Тайной пришел!

И так все завопило при этих словах, что Скворча опять чуть не бросился на Полянку и не свернулся на ней калачиком от Страха, как и в первый раз. Но он поборол Страх. «Надо быть Отважным, — подумал он. — Ведь недаром Лопух говорил, что только Отважный и Смелый Человек узнает Тайну». Так он поборол свой Страх и решил ихперехитрить.

— Ни за какой Тайной я не пришел! — крикнул он. — Ничего такого не знаю, вот и все. — И, не обращая внимания на Галдеж, стал собирать Грибы. «Как только чуть стихнут, — решил он, — так незаметно подойду к Листвяку, и он мне скажет, что хотел сказать».

Уже было полкорзинки Грибов, когда Скворча осторожно оглянулся на Листвяк и увидел, что недалеко отошел от него. Но еще он увидел, что совсем рядом с ним на Пеньке сидит, болтая ножками, маленький лохматый Старичок в берестяной Шапке и смотрит на него.

— Хе-хе, хе-хе, — захихикал Старичок. — Хе-хе! Хорошие Грибки, а? То-то, хорошие. Вишь, какой ты Молодец, что сюда пришел. Нигде такого места нет.

— А ты кто такой? — удивился Скворча.

— Я кто? Да никто, — отозвался Старичок, и заерзал на своем Пне, и закривлялся, и захихикал опять. — Да никто, хе-хе. Лесной Дедушка я, вот кто, хе-хе. Я все грибные места знаю, знаю даже где во-от такую корзину можно набрать за одну минуту и в самую Сухую Погоду. Вот я кто. Ну-ка, покажи, чего ты там набрал? — С этими словами Лесной Дедушка спрыгнул с Пенька и мигом очутился возле Скворчи. — Э-э, да это же все Поганки да Червивые. Не запомнил ты, Скворча, Бабкиной Науки, хе-хе, хе-хе. Не запомнил, все перепутал. — И стал он один за другим выбрасывать Грибы из корзинки, и вскоре она опустела. — А теперь бери те, которые я покажу, хе-хе. Вот этот, глянь-ка! — ткнул он пальцем и юркнул за Куст, и Скворча, шагнув следом, увидел целый выводок маленьких пушистых Грибков, похожих на Рыжики.

И тут пошло: Лесной Дедушка так живо прыгал от Куста к Кусту, что Скворча еле поспевал за ним, и уже не видел его, а только голос слышал: «А вот тут, глянь-ка... А вот еще, хе-хе, хе-хе...» Он так увлекся, что опять позабыл о Тайне, и не заметил, как тихо стало в Лесу: словно все они молча наблюдали за Скворчей и ждали, чем закончится его грибной Азарт. И — кто знает, чем бы он закончился, если бы — теперь уже совсем глухо, потому что было далеко — не донесся Вздох Листвяка. Это был печальный и тихий Вздох, но Скворча остановился, как оглушенный.