Анатолий Соболев - Якорей не бросать

— Пашут! — кивает на них Ованес Азарян. Он с удовольствием смотрит на траулеры.

— Мешают друг другу.

— Что вы! — восклицает Ованес. — Здесь — простор. Вот на Жоркиной банке—толкучка, как в воскресенье на барахолке. И поляки, и немцы, и норвежцы — вся Европа! Ну и мы, конечно: мурманчане, черноморцы, эстонцы, латыши. Кого только нет! Вот где толкучка! А тут — простор.

Из туманной сизой мглы медленно, как на переводных картинках, возникают новые суда, все яснее, яснее, все ближе, ближе. И я уже понимаю, что их больше восемнадцати, а Ованес утверждает, что тут — простор. Можно представить, что бывает, когда собирается не одна сотня судов всех стран на одном пятачке.

— Здравствуйте, товарищи капитаны! — раздается по радио. — Начинаем промысловый совет. Прошу всех приготовиться к докладам. Порядок прежний.

Это начальник промысла Алексей Алексеевич Иванов проводит свое утреннее совещание по радио. Каждый день ровно в восемь ноль-ноль начинается совет капитанов. Над океаном звучат голоса.

— Здравствуй, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, товарищи капитаны! Говорит «Волопас». За ночь выловили шесть тонн. Сейчас идем с тралом. Показателей почти нет. Процеживаем воду. Все.

— Доброе утро, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, товарищи капитаны! — рокочет голос следующего капитана. — Говорит «Сапфир». За ночь отдавали два трала, общий вылов двадцать три тонны. Первый трал — десять, второй — тринадцать. В основном — ставрида, небольшой прилов скумбрии. Готовимся к отдаче трала. Кончаются продукты, Алексей Алексеевич. Прошу это учесть. Все.

Все, кто у нас в рубке, внимательно слушают совет капитанов. Желающих послушать много. В рубке не только вахта штурмана Гены, но и те, кто на вахте не занят. Всем интересно узнать, как идут дела на промысле.

К концу совета картина ясна. Все в пролове. Повезло еще «Сапфиру». Кто-то из капитанов спрашивает начальника промысла: где же поисковое судно, которое должно давать прогноз рыбы для траулеров? Почему от него нет никаких известий? Кто-то с иронией говорит, что с тех пор, как поисковым судам установили план по вылову, они не ищут рыбу для флота, а занимаются выполнением своего плана, потому как за невыполнение плана нагорит, а если рыбу для флота не найдут, то они просто сошлются на ее отсутствие, и все.

Кто-то докладывает, что уже заполнил все емкости и ждет базу, и что пропадают промысловые дни, и когда наконец она, база, придет. Начальник промысла отвечает, что рефрижератор «Финский залив» должен подойти через двое суток, а пока придется подождать.

Кто-то просит топливо, кому-то нужны продукты и питьевая вода, кто-то жалуется на рижан (здесь два их судна), что, мол, ловят молчком, к себе не зовут, значит, наткнулись на рыбу. Начальник промысла отвечает, что раньше такого за рижанами не замечалось.

— И сейчас тоже, — раздается в эфире. — Не зовем, потому что стол не богат, угощать нечем.

— А как «Катунь»? — спрашивает в конце совещания начальник промысла. — «Катунь» нас слышит?

— Готовимся отдать трал, — сообщает Носач.

— Ну с богом, может, вам повезет, — говорит Алексей Алексеевич.

— На бога надейся, да сам не плошай, — усмехается Носач.

На палубе у нас все готово. Растянут во всю длину трал, похожий на огромную авоську; подвешены кухтыли — пустотелые пластмассовые шары для плавучести трала; прицеплены бобинцы — металлические катушки для тяжести и для защиты нижней подборы трала, когда он идет по грунту. Спешно кончают прикреплять кухтыли к «богородице» — доске-щиту, которая находится над тралом и пугает рыбу, тем самым загоняя ее в зев океанской авоськи.

Старший тралмастер действительно оказался золотым работником. Да еще, чувствуя свою провинность, старается вовсю — ночи не спал, готовил тралы к работе. Его так и не ссадил капитан на первое попавшееся судно, возвращающееся в порт, хотя и грозил. А попадалось нам их предостаточно.

Соловьев невысок, щупл, шустр, с соломенными короткими волосами. И эта мальчишечья стрижка еще больше делает его похожим на деревенского парнишку, который любит свое хозяйство, ходит по двору и то поднимет упавшую дугу, то грабли на место поставит, то клок сена приберет. Так и Соловьев — все время хлопочет возле трала. А глаза его на задубелом от морских ветров лице грустные и больные. Он смущается, когда смотришь на него.

Бригадир добытчиков Зайкин, здоровый парень с жесткими светлыми глазами, тот самый, у которого был день рождения три дня назад, поднимает руку и смотрит на рубку. Мол, все готово.

Капитан подносит микрофон к губам и хрипло отдает команду:

— Пошел!

Лебедчик передвигает черные рукоятки на пульте, и трал, дрогнув, ползет по палубе, по слипу и постепенно исчезает в океане.

Что поймаем? Показаний на фишлупе почти нет. Так кое-где «бляшки» — небольшие скопления рыб. Самописец чертит на бумаге жирную неровную линию грунта да верхнюю границу моря, а между этими двумя линиями пустота. Капитан, не отрываясь и не переставая курить, смотрит на светящийся экран фишлупы.

Я стою на руле, держу курс. Утреннее марево уже рассеялось, океан чист, зелен, пологая крупная волна бьет в форштевень. «Катунь» то задерет нос, то нырнет, и волна, разрезанная пополам, взлетит брызгами, слышен мощный удар по корпусу судна. «Катунь» вздрагивает, рыскает, я выравниваю ее. Брызги водопадом бьют на палубу. Стекла рубки в каплях. Если не смотреть на нос судна, а только вдаль, кажется, что горизонт то взлетает, то ухает вниз.

— Лево три, — приказывает капитан.

— Есть лево три! — подворачиваю руль на три градуса левее.

— Так держать.

— Есть так держать!

— Вправо не ходи.

— Есть вправо не ходить!

Волна изменила направление и теперь бьет в левую скулу траулера. Я все время подворачиваю штурвал влево, стараясь удержать судно на заданном курсе. Не дай бог сейчас сбиться — проскочим мимо того косячка, что нашел все же капитан! От постоянного напряжения опять заныли плечи. Ноги уже давно горят — значит, опухли. Черт с ними! Главное — удержать на курсе траулер.

А на горизонте — куда ни посмотри! — видны рыболовецкие суда. Все выплывают и выплывают из синей размытой дали. Я их насчитываю двадцать девять. Встречными курсами процеживают они океан своими авоськами-тралами. Сколько раз надо протралить мутно-зеленую толщу воды, чтобы ухватить несколько тонн рыбы!

— Сейчас что! — вдруг говорит Носач, будто отгадав мои мысли. — Сейчас смотри себе в фишлупу, как в телевизор, и лови, все видать: где косяк, где трал. А раньше всех этих приборов не было, ведро на шкертике за борт бросали, чтобы определить градиент. — Поймав мой недоумевающий взгляд, поясняет: — Разницу температуры воды. На этой разнице рыба и гуляет. Пока на вахте стоишь, плечо отмотаешь этим ведром. Да еще утопишь, не дай бог! Боцман три шкуры спустит. Техника на грани фантастики! И все вручную. Сеть выметать — вручную, выбрать — вручную, трясти ее с рыбой — опять вручную. Натрясутся рыбачки — до каюты дойти сил нету, в коридоре повалятся и спят мокрые. Хоть тони — не проснутся.