Александр Миронов - Только море вокруг

Он закурил, выпустил несколько облачков дыма, улыбнулся, сказал задумчиво, почти нежно:

— Знаешь, какой монумент? Голая скала, а на ней под открытым небом, станок из золота. И чтобы над этим станком склонялись трое: старик с седою, из серебра, щетиной на лице, девушка, шатающаяся от усталости, и подросток, совсем мальчишка… Народ!

Михаил умолк, задумался, будто воочию загляделся на созданную его воображением картину. Молчал и Алексей, тоже захваченный строгим величием ее. Снаружи, с палубы, доносились приглушенные закрытой дверью человеческие голоса, шум работающих лебедок, удары железом о железо.

— Пойдем, — поднял голову Домашнев, — посмотрим, как там. Кстати, и сам увидишь то, о чем я тебе говорил.

Утро уже успело разгореться — солнечное, весеннее, теплое даже здесь в Заполярье. Огромный базовый рейд как бы дымился голубизной воды в еще косых солнечных лучах. Только в отдалении из этой морской голубизны вздымались черно-бурые скалы берега с разбросанными на них приземистыми одноэтажными строениями, да по другую сторону обширного рейда виднелось несколько тоже темных, не осень высоких островов, преграждающих вход в базу. Маркевич с удивлением обнаружил, что на рейде совсем немного кораблей. Лишь несколько тральщиков стоят на якорях, у дальнего причала дымит трубой разгружающийся транспорт, недалеко от «Коммунара» дожидаются очереди на разгрузку два его товарища по недавнему переходу из Архангельска.

Долго разглядывать рейд не пришлось. Домашнев уже поднялся на полубак, и Алексей последовал за ним.

— Товарищ батальонный комиссар! — подскочил с рапортом к Михаилу маленький, приземистый, крепко сбитый офицер в ладно подогнанном комбинезоне. Маркевич прислушался к очень знакомому голосу и уловил на себе быстрый, с хитринкой, взгляд Домашнева. А когда офицер закончил рапорт, Михаил повепнул его лицом к капитану, улыбнулся, спросил:

— Знакомы? Или представить вас друг другу?

— Леша!

— Яшок!

Ушеренко почти прыгнул к Маркевичу, повис у него на шее, болтая ногами.

— Лешка уключина, какими судьбами? Вот не ждал! Никак ты на этой коробке?

— Ну-у, не так бурно, — остановил его батальонный комиссар и повел глазами в сторону нескольких краснофлотцев, с любопытством наблюдавших за ними. — Знакомьтесь, товарищ младший лейтенант, — капитан парохода «Коммунар» Алексей Александрович Маркевич.

— Да мы… — начал Ушеренко, но осекся, поняв вторичный взгляд Домашнева. — Извините, товарищ батальонный комиссар, такая неожиданность, такая встреча…

— Ничего, ничего. Докладывайте как у вас тут. Пусть и товарищ Маркевич послушает.

Только теперь Алексей обратил внимание на густо смазанные маслом части какой-то машины, разложенные на палубе вокруг площадки, подготовленной для орудия. Остов машины был уже собран на площадке, по знаку Ушеренко матросы принялись ловко крепить на нем новые детали, и, приглядевшись внимательнее, Маркевич различил еще неясные, но несомненно контуры будущего орудия.

Наше? — почему-то шепнул он.

Домашнев кивнул:

— С Урала.

— Часа чрез три соберем, а кормовую уже заканчиваем, — проще, без официальной четкости сказал Ушеренко. — Вечером можно будет опробовать огоньком по щиту.

— Видал? — подмигнул Михаил Алексею. — Разворачивается твой Яшок, ничего не скажешь. Хочешь, к тебе его назначим?

— А можно?

— Тю! — черные глаза заблестели от удовольствия. — Да ему слово сказать… Извините товарищ батальонный комиссар, сорвалось!

— Вот что, пойдем-ка лучше в каюту, — с деланным недовольством усмехнулся Домашнев, — иначе он тут такое наговорит… Никакого у вас почтения к субординации, товарищ младший лейтенант.

Ушеренко, казалось, не расслышал замечания, пошел к краснофлотцам, быстро сказал им что-то. Догнал он Домашнева и Маркевича, когда те поднимались по трапу на ботдек. Тронул батальонного комиссара за рукав, махнул рукой в сторону выхода из базы.

— Гляди-ка, никак Виктор потопал?

— Он, — кивнул Михаил. — В главную базу. — И, взглянув на Маркевича, спросил: — Помнишь Виноградова? Третьего штурмана у нас на «Володарском»? Его тралец. Хороший, брат ты мой, командир вырос из Витюка. В гвардейцы рвется. И будет гвардейским тральщик, как пить дать будет.

Алексея уже не удивляли несколько странные отношения между Яковом и Михаилом. При посторонних, и в служебной обстановке — «товарищ батальонный комиссар», «товарищ младший лейтенант», так и должно быть, иначе нельзя. А когда наедине — ну какое еще чинопочитание между товарищами, много лет назад начинавшими службу в торговом флоте, один — масленщиком, «маслопупым», второй — «рогалем», матросом! Одно трудно понять: каким образом Ушеренко, корабельный машинист, стал морским офицером-артилеристом?

Маркевич и спросил об этом, когда они вошли в каюту. Яков рассмеялся, кивнул на Домашнева:

— Его работа! Я перед войной в дальнее ходил, механиком: после нашего с тобой похода на «Отто Петерсене». Василь Глотов со Степанидой Даниловной так насели, брат, на меня, что заставили восьмимесячные курсы окончить. Ну и Люба, жена, пилила: учись! Помнишь я тебя с ней в Генте познакомил, когда мы нашу свадьбу праздновали? Повезло мне, Леша, — Яков счастливо улыбнулся, — хороший она у меня человек, настоящий, не то, что та… Детей у нас нет, так она знаешь как к моему Колюшке привязалась? Лучше матери, ей богу! Ну вот… А когда началась заваруха, аба божьего Якова Ушеренко с первых же дней замотали в военный флот, в полуэкипаж: будь здоров, не кашляй! Привезли сюда, честь по чести, выдали как положено, шинель, фланелевку, бескозырку — чем не жизнь, Миша, а? Шагай веселее: «эть, два, левой!»

— Бреши, бреши, пустомеля, — усмехнулся Домашнев, которому болтовня неугомонного дружка откровенно доставляла удовольствие.

— А чего брехать? Я Лешке истинную правду выкладываю, как на политзанятии Если б не ты, маршировать бы мне до сих пор или, в крайнем случае, на каком-нибудь катере задрипанному мотору драгоценное здоровье отдавать. Скажешь не так? А он меня, понимаешь, разыскал, товарищ батальонный комиссар наш, и со слезами в голосе говорит: «Не могу, — говорит, — видеть и переносить, как в полуэкипаже чахнут лучшие люди нашей эпохи. Быть, — говорит, — товарищ Ушеренко, самое маленькое адмиралом от артиллерии». Ну, и впер. По дружбе! На курсы младших лейтенантов. Видал нашивочки? Не подступись! Теперь мне до полного адмирала уже меньше ста лет служить осталось!

— Ох, и язык у тебя адмирал, — покачал головой Домашнев. — Как, Алексей, берешь к себе командиром огневиков этого трепача?

— Мы же договорились…

— Добро! — Михаил взглянул на часы, поднялся. Глаза его сразу стали неулыбчивыми, строгими. — Товарищ Ушеренко, сегодня сдадите дела в мастерской Завтра с восьми утра поступите в распоряжение капитана Маркевича для прохождения дальнейшей службы на пароходе «Коммунар».