Василий Шукшин - Я пришёл дать вам волю [сборник]

Мне понятна была тоска Каплера, когда он вчера заговорил о сценаристах.

Писатели боятся кинематографа. Я уговорил двух писателей написать сценарии – Горышина и Белова. Они написали, но не «пробили» их, и они пропали. Что происходит? Сценарий написан. А дальше начинается сложная неожиданная жизнь этого сценария. Про это все знают и этого боятся. Потому что, если я написал роман, я прихожу в редакцию, отдаю рукопись, и мне говорят: месяц на чтение – и скажут «да» или «нет».

Хороший писатель знает, как бывает в кинематографе, и боится. А плохой знает и не боится. Ему тут раздолье. Много людей и нет ни одной ответственной инстанции. И ему легче жить. Честный и талантливый человек не станет бегать. Он менее подвижен. А подвижен тот, кто подвижен... (Оживление в зале.)

Я готов говорить про «Разина». Много приходится говорить. Вот я говорю с Герасимовым. Но я знаю, что повыше его есть. А это художественный руководитель объединения, где я работаю. Мне бы остановиться здесь. Но это еще не все. А где все? Этого я не могу ощутить. Где конец этого дела? (Оживление в зале.)

В данном случае, Борис Владимирович, что делать мне, если с Вами не согласен? Как тут быть? Не делать фильм? Жалко. Я четыре года потратил на это дело. А свои права я не очень ощущаю. Товарищ Иванов говорил, что Кира Муратова видит и не видит. А вот соберется другая аудитория, и Кира Муратова то же самое скажет про Вас...

(С.П.Иванов: Может быть.)

Так где же мы соприкасаемся, кто нас сводит и кому мы верим? Мы верим партии все, и я верю.

Но много людей. И неопределенные разговоры. Я стал собирать и выписывать эпизоды, который каждый советует выкинуть. И уж половины сценария нет. А еще не было Художественного совета на киностудии им.Горького. А если все это выкинуть, тогда нет ни сценария, ни фильма.

Что тут сказать. Был я в Астрахани – собирал материал, готовился к фильму о Разине. К сожалению, раззвонил я об этом – о будущем фильме – широко (помогли корреспонденты), а дела пока нет. Пользуюсь случаем, отвечу разом всем, кто пишет лично мне и тоже спрашивает о фильме: нет, пока фильм не делается. Причина? Одна из них такая: у моего кинематографического руководства есть сомнения в правильности решения мной образа Степана Разина в сценарии. А так как постановка такого фильма – это деньги, и немалые, то, значит, и вопрос стоит серьезно. Теперь к письму (поначалу, как взял письмо, у меня даже пальцы слегка задрожали – подумал: уж не известно ли кому о Разине что-то такое, чего никто не знает?) С удовольствием отвечаю Вам.

Мне вспомнилась одна встреча на Дону. Увидел я на пристани в Старочеркасске белобородого старца, и захотелось мне узнать: как он думает про Степана? Спросил. «А чего ты про него вспомнил? Разбойник он... Лихой человек. И вспоминать-то его не надо». Так сказал старик. Я оторопел: чтобы на Дону и так... Но потом, когда спокойно подумал, понял. Работала на Руси и другая сила – и сколько лет работала! – церковь. Она, расторопная, прокляла Разина еще живого и проклинала 250 лет ежегодно, в великий пост. Это огромная работа. И она-то, эта действительно огромная работа, прямиком наводит на мысль: как же крепка благодарная память народа, что даже такие мощные удары не смогли пошатнуть ее, не внесли и смятения в душу народную – и образ Степана Тимофеевича Разина живет в ней – родной и понятной. Что ж, что старичок не хочет вспоминать? Значит, очень уж усердно бился лбом в поклонах – память отшибло. У меня даже досады на него не нашлось. А как подумаешь, что – ничего же не смогли сделать! – помним, так радостно. Конечно, Разин был не агнец с цветком в руке, рука его держала оружие и несла смерть. Но и мы с той поры крепко запомнили: заступник найдется! Предводитель сыщется. И пусть он будет крепким.

Вы, тов. ... спрашиваете: не имеют ли ученые люди рисунка или чертежа стружка, на котором плавал Степан Разин? Мы нашли такие рисунки... Тоже так же вот искали ученые люди и нашли. Я могу выслать чертеж и фотографии рисунков. Я вышлю. Только зудит на языке спросить: а зачем уж так точно-то?

Ну, будет несколько не так, как надо в музее, ну и что? Тут дороже – как самому захотелось, как бог на душу положит. Странный совет, понимаю, но – подумайте. Резон есть. Точно по рисунку да по чертежу – это как-то сухо, казенно. Но все же – музей да историки! Послушайте, как Шаляпин поет «Из-за острова...» – и делайте. Точно будет. А рисунки я Вам вышлю. Желаю удачи! Если потом пришлете фотографию Вашего стружка, буду благодарен. С уважением, Шукшин.

Предлагаю студии осуществить постановку фильма о Степане Разине.

Вот мои соображения.

Фильм должен быть двухсерийным; охват событий – с момента восстания и до конца, до казни в Москве. События эти сами показывают и определяют жанр фильма – трагедия. Но трагедия, где главный герой ее не опрокинут нравственно, не раздавлен, что есть и историческая правда. В народной памяти Разин – заступник обиженных и обездоленных, фигура яростная и прекрасная – с этим бессмысленно и безнадежно спорить. Хотелось бы только изгнать из фильма хрестоматийную слащавость и показать Разина в противоречии, в смятении, ему свойственных, не обойти, например, молчанием или уловкой его главной трагической ошибки – что он не поверил мужикам, не понял, что это сила, которую ему и следовало возглавить и повести. Разин – человек своего времени, казак, преданный идеалам казачества, – это обусловило и подготовило его поражение; кроме того, не следует, очевидно, в наше время «сочинять» ему политическую программу которая в его время была чрезвычайно проста: казацкий уклад жизни на Руси. Но стремление к воле, ненависть к постылому боярству – этим всколыхнул он мужицкие тысячи, и этого у Разина не отнять: это вождь, таким следует его показать. Память народа разборчива и безошибочна.

События фильма – от начала восстания до конца – много шире, чем это можно охватить в двух сериях, поэтому напрашивается избирательный способ изложения их. Главную заботу я бы проявил в раскрытии характера самого Разина – темперамент, свободолюбие, безудержная, почти болезненная ненависть к тем, кто способен обидеть беззащитного, – и его ближайшего окружения: казаков и мужицкого посланца Матвея Иванова. Есть смысл найти такое решение в киноромане, которое позволило бы (но не обеднило) делать пропуск в повествовании, избегать излишней постановочности и дороговизны фильма (неоднократные штурмы городов-крепостей, передвижения войска и т.п.), т.е. обнаружить сущность крестьянской войны во главе с Разиным – во многом через образ самого Разина.

Фильм следует запустить в августе 1974 г. Но прежде, чем будет запуск в режиссерский сценарий, есть прямая целесообразность провести – я бы назвал этот период – подготовку к режиссерскому сценарию. На это потребуется 1,5–2 месяца, 10 тыс. рублей и группа: режиссер, оператор, художники (два), администратор, фотограф. Целесообразность тут вот в чем: