Василий Шукшин - Охота жить [сборник]

«Мои дела пока оставляют желать лучшего – заморозили с «Разиным». Остановили. 1) историческая тема – сейчас лучше бы современность. 2) дорого – 45 мил. старых. 3) слишком жесток Разин. Говорят, два года надо подождать. Пока суть да дело, сделаю сейчас современную картину, черт с ними, но борьба за «Разина» продолжается» (из письма Шукшина к Ивану Попову).

«Пишу вам из Венгрии, из Будапешта. Я здесь в связи со съемками одного фильма. Как актер. Дней на 10... С этой картиной («Странные люди») вроде все в порядке. Но сдавал я ее 8 месяцев. Устал, изнервничался... Сниматься в фильме «У озера» закончил. Осталось еще в Ленинграде в фильме «Любовь Яровая» (комиссар Кошкин) и вот здесь – в венгерско-советской «Держись за облака». Тут вовсе мало – эпизод... Закончил еще роман о Степане Разине и сборник pac-зов...(сборник «Земляки» должен выйти в конце этого года). Но и скоро, очевидно, начну свой фильм. Или о Степане Разине, или современный – еще не знаю...» (из письма В.Шукшина к родным).

«Деревню он знал и любил, недаром приезжал снимать фильмы сюды, на родину. Да и вообще часто бывал, встречался с друзьями, рыбачил с ними. Он был не из тех людей, что зазнаются, – земляков уважал. И не только уважал, но и как-то стеснялся перед ними...» (из воспоминаний Наталии Макаровны Зиновьевой).

– Когда я видела Васю на экране, каждый раз стремилась понять – не болел ли он за это время. Ведь у него в юности язва желудка была, правда, он ее залечил. А жаловаться Вася не любил. Всегда просил не беспокоиться, писал, что он здоров.

Волновало меня, что Вася работает все больше и больше. В письмах все писал: «Опоздал». «Закрутился». «С утра до ночи занят». «Впереди огромная работа – года на четыре запрягусь».

Вася очень переживал, что нет у нас в доме мужика, руки мужской. Конечно, родня, наши деревенские помогали. Но все-таки дом на мне. А я-то понимала, что раз вышел Вася на такую дорогу, уводить его на другую тропку нельзя.

– Вася очень любил работать в нашем доме, в Сростках. Работал в зале, в самой большой комнате. Засиживался до глубокой ночи. Как-то вечером говорит: «Мама, спой мне две песни старинные. Они мне для работы нужны». Я отвечаю: «Спою тебе, сынок, хоть пять, только ты ложись сегодня пораньше, сразу как с танцев пойдут». До двух часов договорились. Он обещал. Я проснулась, светает. А он все сидит, не ложился еще. Я ему говорю: «Что ты, Вася, как ребенок. Ведь обещал». Он засмеялся: «Будешь ребенком. Ничего не успеваю, мама!»

И радовалась я, что он так работает, и жалела, что отдыха себе не дает. Приедет домой – мне праздник, а сердце все-таки неспокойно: вот телеграмма придет, вызовут.

Однажды утром пеку блины и вдруг вижу в окно – идут по селу мужчина и женщина городские, в белых плащах. Так свободно идут, не бояться запачкаться. Поняла, что к нам. Скорее заторопилась: хоть напоследок блинами Васю накормлю, уедет, думаю. Гости позавтракали, а потом с Васей закрылись и долго разговаривали. Вася выходит и спрашивает: «Просят разрешения на экранизацию «Любавиных». Как думаешь?» Стал просить у меня совета. Я только ответила: «Ты же сам хотел!» – «Времени нет. А если им не дать согласия, они здесь будут год сидеть». – «Пусть сидят, блинов хватит». Вася улыбнулся: «Нет, мама, все же надо помочь людям».

«Сценарий поразил меня человечностью. Не так часто кинодраматурги балуют нас, актеров и режиссеров, сценариями, из которых сочится подлинная драма» (из беседы режиссера-постановщика фильма Николая Губенко с журналистами).