Александр Зуев - Через сердце

Орест Матвеевич зашел сзади и крикнул:

— Здравствуй, Устя!

Она чуть повела глазом и ответила равнодушно:

— Здравствуй.

— Что же… — осекся Орест Матвеевич, — значит, назад поплыли?

— Поплыли.

— А я простудился после вчерашнего. Насморк и голова болит.

Устя промолчала.

И в лодку они сели молчаливо, даже Нептун заметил:

— Чего на острове забыли — не свойские такие пришли? Портмонеты на роялях оставили, что ли?

— Ничего не оставили! — нахмурилась Устя.

— И я ничего не оставил! — посмотрел на нее Орест Матвеевич.

— Ну, то-то!

Лодка плавно качнулась и тихо пошла вдоль берега.

— Прощай, Сон-остров, — оглядел высокую каменную стену Орест Матвеевич, — прощай, остров пьяных, диких снов.

— Гляди, сынок, где нашу лодку повернуло — вишь, корга.

Низкая каменная гряда чернела совсем близко от берега. Видны были даже растрепанные космы хвоща, густо облепившие ее костистую спину.

— Как когда: вздымет ветер воду, ее и не увидишь — такая прокудливая.

Океан сегодня был ласков. На широких зыбях он незаметно укачивал лодку, и зеленые воды казались сегодня ясней и глубже.

Устя вынула весла и спокойно сложила руки. Чуть прищуренные ее глаза холодно и прозрачно зеленели.

— Устя, что ты молчишь?

— Так.

— Как так?

— А о чем говорить?

Она коротко, принужденно усмехнулась и стала опять серьезной.

— Ты на меня обиделась? — спросил совсем тихо Орест Матвеевич.

— Не за что на тебя обижаться-то! — встряхнулась она сразу, и глаза ее насмешливо сузились.

Орест Матвеевич покраснел и смолчал.

— Усть! А ну, пой!

— Неохота боле.

— Ну, чего?.. Повесели остатный час хорошего пассажира!..

Устя посуровела, задумалась и запела, но песня ее была без одушевления. Голос ее точно перехватывало — Устя откашливалась и досадливо вздергивала плечом. Смотрела она куда-то вбок.

Устя пела, а Нептун хитро выглядывал из-под паруса, подмаргивал Оресту Матвеевичу и скалил черные корешки зубов. От этого родилось веселое смущение.

Неохотно оборвалась песня — Устя снова взялась за весла. Орест Матвеевич поднял воротник плаща, сел поудобнее и задумался.

Сам с собой пошучивал Нептун. Никто не слушал его веселые побывальщины. Только один раз насторожился Орест Матвеевич: рассказывал Нептун, как нашел он раз в Ловецкой губе двухсаженные чьи-то рога, — должно, чертовы, черт их по весне роняет, о каменья выходит ломать.

— Куда же ты их дел?

— На кусочки распилил, подпорки к шалашу сделал. Добрые вышли подпорки.

Орест Матвеевич вздохнул и снова погрузился в размышления.

Он обрадовался, когда Нептун провел пальцем по горизонту:

— Бона матерый берег видать. Теперь скоро и дома.

Через полчаса показались тусклые луковицы старого собора, и лодка, обогнув мыс, стала заходить в бухту.

— С приездом вас! — сказал Нептун, упершись веслом в берег.

— Ну, спасибо, друзья дорогие! — крикнул, выскочив на камешник, Орест Матвеевич и подал деньги Нептуну.

— Это что же такое? — посмотрел в руку старик.

— Как что? Деньги!

— Вижу, что деньги. А за какие деньги мы с тобой рядились?

— За десятку рядились. Я десятку и даю.

Нептун сунул деньги в карман и спокойно протянул руку:

— Еще с тебя, сынок, следует сорок рублев.

— Как же это? — изумился Орест Матвеевич.

— Да так же. Сколько мы за тебя страху приняли? Чуть не утопли оба.

— Так и за это платить?

— А как же! Мы ведь не заштрахованные.

— Так ведь и я не застрахованный, — усмехнулся Орест Матвеевич. — Я тоже чуть не утонул с вами.

— Мало что! А ты ночесь что с моей Устькой сделал? А?

Орест Матвеевич густо покраснел и растерялся.

— Напоил пьяную, думаешь, у девки и стыда нету? Ишь ты какой!

— Что ты, Нептун, как тебе…

— Да не что ты! — возвысил голос Нептун. — Не что ты! Может, девка непраздна стала, — куда теперь пойдет, бедна голова?

— Ах, боже мой! — беспомощно оглянулся Орест Матвеевич. — Замолчи, как не стыдно! Это вымогательство!..

Выбрасывавшие неподалеку на берег треску рыбаки любопытно смотрели. Один даже подошел поближе.

— Слушай, — сказал с отвращением Орест Матвеевич, — вот возьми еще десять рублей.

— Не возьму! — спокойно отвел его руку Нептун. — Сорок рублев, последнее сказано слово.

— Нет! — упрямо сказал Орест Матвеевич. — Нет, ни за что! Это мерзость! Устя, ты слышишь?..

Устя равнодушно играла веслом по воде и будто не слышала.

Дрожащими руками отсчитал Орест Матвеевич деньги и ткнул их в руки Нептуну.

— Грабеж! — ненавистно выговорил он. — Грабители, подайте вещи!

Мешок хлопнулся ему под ноги, за ним ящик. Он схватил их и побежал по берегу. Мешок, закинутый за плечи, больно хлопал его меж лопаток, точно кто-то толкал сзади крепким кулаком, и Орест Матвеевич старался бежать еще быстрее.

Под ногами у него попискивали осклизлые головы трески, острый запах гнили пересек дыхание, спирал легкие — скорей, скорей отсюда!..

Сзади разорвался торжествующий, рыкающий хохот, к нему долго и заискивающе будто прилаживался визгливый голос женщины.

На берегу заметил Орест Матвеевич — за горбом мыса черными клубами подымался дым. Он радостно вскрикнул, увидев большой, привалившийся к берегу пароход.

По трапу скатывали матросы круглые тресковые бочки, шипел пар, грохотала цепями лебедка, — далеко в горах отдавались веселые железные голоса. И казался родным, знакомым пропахший каменноугольной копотью воздух.

Орест Матвеевич повернул прямо на пароход.

— Где капитан?

— В рубке чай пьет.

Капитан — белый увалень с веселыми глазами — стоял перед зеркальцем и начесывал на лоб мелкие мокрые кудерьки. Круглое лицо его было распарено и сияло благодушием. Он, видимо, только что пришел из бани.

На столике весело отдувался самоварчик. За ним, едва поворачиваясь в тесноте каюты, хлопотала огромная красивая баба — жена капитана. По необыкновенному румянцу пухлых щек, по взмокшим подмышкам сарафана было видно, что и она вдосталь насладилась банными утехами. И пахло в каюте чистым теплым духом соснового предбанника.

— Дожидают, дожидают! — заокал благодушно капитан. — Давно дожидают, как же, взять наказывали, на Чалой губе они работают — вся партия. Я их возил.

— Правда? — просиял Орест Матвеевич. — Родной мой, скоро выходите?

— Минут через двадцать после полуночи.

— А чего так? — недоуменно спросил Орест Матвеевич.

— Примета такая у моряка есть — в понедельник не выходят.

За чаем Орест Матвеевич рассказал о своих приключениях. Жена капитана сочувственно причмокивала, капитан посмеивался.