Александр Шевченко - Всюду жизнь

— Я, мой проект… Для строительства не имеет значения, чей проект.

— А я не хочу, чтобы по моему трупу кто-то забирался наверх: в кандидаты наук, руководители строительства, лауреаты! Я хочу, чтобы на Сибирской ГЭС стояла моя плотина!

— И тебе наплевать, что этот памятник твоему «я» обойдется государству в десятки миллионов рублей?

Тут на плотину на полном ходу въехала черная «Волга» и резко затормозила. Из машины вышли начальник строительства Правдухин, работники управления строительства, проектировщики.

Большой, грузный Правдухин решительным шагом направился к месту аварии, быстро осмотрел его, выслушал Кузьмищева и встревоженным, требовательным взглядом обвел окруживших его растерянных, подавленных катастрофой специалистов:

— Довольно глазеть! Что делать будем?

Вперед вышел начальник группы рабочего проектирования «Гидропроекта» Варфоломеев — небольшого роста, тщедушный, в больших темных очках. Лицо его было смятенным, страдальческим, как у человека, потерявшего голову от свалившейся на него беды. Высоким, нервозным голоском он сказал, что проектом института предусмотрена укладка экрана только в летние месяцы, когда суглинок находится в оттаявшем состоянии и никаких проблем с укладкой не возникает.

— Ваш проект обрекал строителей на простой в течение восьми месяцев в году с отрицательными температурами! — бросил ему реплику Кузьмищев.

Варфоломеев не ответил Кузьмищеву — споры эти велись давно, и все аргументы за и против были известны каждой спорящей стороне — и продолжал раздраженно, недовольный тем, что его перебили:

— Авария доказывает, что зимние работы не обеспечивают необходимой водонепроницаемости экрана. — Варфоломеев повернулся к размыву: — Поглядите, что творится! Река может вот-вот разрушить и снести плотину! А в водохранилище уже накоплены миллиарды кубометров воды!

Вниз со скоростью курьерского поезда покатится водяной вал, стена воды высотой в десятки метров, которая на протяжении сотен километров разрушит все на своем пути, смоет с лица земли все прибрежные селения. Будут человеческие жертвы, колоссальный материальный ущерб! Всю ответственность за эти страшные последствия будет нести только управление строительства!

— Короче, короче! — нетерпеливо перебил Варфоломеева Правдухин. — Что вы предлагаете?

— Чтобы спасти плотину и предотвратить ужасную катастрофу, институт предлагает немедленно взорвать плотину на участке строительной траншеи и через нее пропустить паводок и спустить всю воду из водохранилища. Дать экрану прогреться, заново его переработать и уплотнить. Все работы вести только в летние месяцы…

Кузьмищев энергично шагнул к Варфоломееву, возмущенно поднял руку:

— Взорвать плотину? Значит, вы предлагаете пустить насмарку всю нашу работу? Конечно, вы, проектировщики, будете спать спокойно, но подумали ли вы об интересах государства? — Кузьмищев, дрожа от негодования, обратился к Правдухину: — Валериан Николаевич, мы не можем принять предложение товарища Варфоломеева… Это перестраховка… Он хочет запугать нас девятым валом. — Кузьмищев указал на размыв: — Смотрите! Протечка произошла на участке в несколько метров. Но остальная часть плотины длиной восемьсот метров надежно держит воду! Значит, допущен в экране местный дефект — и только! Предлагаю немедленно заделать размыв и восстановить плотину!

Федор слушал спорящих, а сам смотрел на Правдухина: как тот относится к этим противоположным, взаимоисключающим предложениям? Большое, с крупными чертами, волевым подбородком и обвисшими седыми усами лицо много видевшего, много пережившего начальника строительства было суровым и сосредоточенным: видно, в Правдухине шла непрерывная, напряженная работа мысли — ведь именно он должен принять решение, которое определит судьбу плотины и всего строительства.

Попросил слова и Костя Осинин, непосредственный исполнитель проекта организации работ на плотине. Лицо его сияло: он не мог скрыть своей радости, считая, что авария реабилитировала его проект.

— Я предвидел с самого начала, что зимние работы приведут к катастрофе. Поэтому и возражал против предложения строительства!

Правдухин иронически усмехнулся:

— Какой провидец! Давайте я вас в штат зачислю вместо всей гидрометеослужбы: будете мне прогнозы погоды и паводков давать! Заодно и мою судьбу предсказывать!

Федор тоже включился в спор и поддержал предложение Кузьмищева, указал, на каких этапах работы в экран мог попасть замороженный суглинок, и признал, что это могло произойти только в результате нарушения технологии зимних работ, плохого руководства и контроля со стороны начальников смен.

— Тут товарищ Варфоломеев искал виновных в аварии. Я хочу помочь ему. Я, как старший прораб, несу за нее полную и персональную ответственность. А уж я спрошу со своих подчиненных!

Нахмурив брови, Правдухин объявил решение:

— Я взвесил все предложения. Взрывать плотину и опорожнять водохранилище не будем. Немедленно заделать промоину в экране, чтобы удержать все паводковые воды. Для этого объявляю аврал. Все силы и средства — на плотину! Начальник аварийного штаба — я. Мои заместители — главный инженер и начальник производственного отдела. Сейчас, товарищи секретари парткома и комсомольского комитета, мы втроем по радиотрансляционной сети обратимся с призывом ко всем рабочим, ко всему населению города с призывом пойти добровольцами на плотину, чтобы помочь обуздать взбесившуюся Студеную. Пока не ликвидируем аварию, с плотины никому не уходить. Питание будет организовано на месте.

Варфоломеев поднял вверх острый указательный палец, высоким, сорвавшимся голосом закричал:

— Вы не справитесь со Студеной, Валериан Николаевич! Вы понимаете, какую тяжелую ответственность на себя берете? Я доложу в Москву!

Правдухин добродушно усмехнулся:

— Не такие реки укрощали: Иртыш, Ангару, Нил, Енисей! А ответственности я не боюсь! Меня больше страшит безответственность некоторых людей!.. Кстати, возглавьте всю вашу группу, получите спецодежду — и на плотину, в распоряжение Устьянцева!

Аварийные работы начались под проливным дождем.

В штормовке защитного цвета с поднятым капюшоном, в резиновых сапогах Правдухин энергично распоряжался в самой гуще людей и машин, и только по красной нарукавной повязке начальника аварийного штаба его можно было отличить от рабочих.

— Кузьмищев! — кричал он в телефон, установленный в вагончике тут же на плотине. — Песчано-гравийную смесь грузи живее… Да потому что фильтрующаяся вода в первую очередь должна затянуть смесью пустоты и щели в каменной наброске!.. Машины буксуют, говоришь? И моторы глохнут в потоках воды? — Правдухин вышел из вагончика. — Устьянцев! Живо ко мне! — Федор подбежал к Правдухину. — Садись на трактор и жми на всю железку навстречу самосвалам: помоги им из грязи вылезти! Проклятый дождь! Все дороги расквасил, черт бы его побрал! — ругался Правдухин.