Александр Шевченко - Всюду жизнь

Он приказал секретарю немедленно собрать техническое совещание для выяснения причин аварии. Вызваны были Кузьмищев, Толкунов, секретарь парткома, инженеры с плотины.

— Вот теперь, товарищи, когда авария ликвидирована, можно спокойно разобраться, почему она произошла и кто в этом виноват, — сказал Правдухин, открывая совещание.

Прежде всего он потребовал установить, когда возводился экран в месте размыва.

Толкунов вместе с Устьянцевым, листая ежедневные сводки о ходе работ на плотине, выяснили, что на расстоянии ста пятидесяти метров от правого берега на отметке двадцать — двадцать пять метров суглинок укладывался в последнюю неделю марта, в основном в смену Кипарисова.

— Какая по метеосводкам была температура в эти дни? — спросил Правдухин.

— От двадцати до двадцати восьми градусов ниже нуля, — ответил Кузьмищев.

— Я помню, это был конец квартала, стояли сильные морозы, мы мучились с отогревом грунта и план квартала не выполнили, — сказал Устьянцев.

Толкунов посмотрел в отчет и поправил Устьянцева:

— Но одна бригада — Митрофана Пинегина в смене Кипарисова — план выполнила! И даже получила премию!

— Как же это вам, Радий Викторович, удалось обскакать всех? — удивился Правдухин.

— Работали зверски, себя не щадили, — улыбнулся Кипарисов и, скромно потупив глаза, добавил: — Ну, конечно, и четкая организация всех работ…

— А в погоне за планом не допустили ли вы упрощения технологии? — забросил крючок Кузьмищев.

— Что вы, Николай Павлович, качество для нас — первая заповедь. Можно сказать, святая заповедь! — уверенно ответил Кипарисов.

— А может быть, без вашего ведома рабочие нарушали технологию? — прищурился на него Правдухин и обратился к присутствующим: — Может быть, мы их спросим? Как ваше мнение, товарищи?

Совещание глухо загудело.

— Странно. Значит, вы мне не доверяете? — заволновался Кипарисов. — И вообще не понимаю, почему весь разговор сосредоточился на моей смене, когда у нас их на плотине три!

— Ты на что намекаешь, Радик? — взорвался Шурыгин.

— С больной головы на здоровую хочет все свалить! — вслед за ним возмутился Погожев.

Их остановил секретарь парткома Колмогоров и обратился к Кипарисову:

— Да хотя бы потому, Радий Викторович, что вы имеете два выговора за некачественную работу!

— У меня этих выговоров больше десятка. Не упомнишь, за что их наклепали. — Кипарисов кивнул на Устьянцева: — У меня начальник больно строгий!

Колмогоров спросил Шурыгина:

— Сколько выговоров вам дал Устьянцев?

— Ни одного! — ответил тот.

Цепкий, упрямый человек Колмогоров: уж если возьмется за какое дело, то непременно доведет его до конца.

— А вам? — обратился он к Погожеву.

— У меня вообще нет выговоров! — обиделся тот.

— Не сработались мы с Устьянцевым, — пришлось Кипарисову как-то объяснить раскрытую Колмогоровым картину. — Разные мы люди…

Правдухин снова вступил в разговор:

— Мы отвлеклись в сторону. Давайте все же дослушаем рабочих из вашей смены. — Он нажал кнопку звонка и вызвал секретаря. — Пригласите, пожалуйста, Алексея Устьянцева!

Кипарисов весь передернулся, будто его ударил электрический ток, обернулся к двери и не сводил глаз с Алексея, когда тот вошел.

— Ты как индус в чалме, — кивнул Правдухин на перебинтованную голову Алексея. — Как себя чувствуешь, герой?

— Ерунда это, Валерьян Николаевич, все в порядке, — улыбнулся Алексей и повторил то, что рассказал Федору.

— Что вы его слушаете! Он же пьян! — с демонстративным возмущением выкрикнул Кипарисов, но в глазах его замельтешил страх.

Алексей спокойно повернулся к нему:

— Нет, Радий Викторович, я как стеклышко. Авария сразу весь хмель из головы вышибла. И слова мои может бригадир подтвердить.

Правдухин снова вызвал секретаря.

Курчавый, жилистый Пинегин оглядел зеленоватыми, с нагловатой хитрецой глазами собравшихся, расстроенно хлопнул кепкой по колену, подмигнул Кипарисову:

— Вижу, главные подсудимые в сборе. Так что темнить бесполезно. Не буду. Возили и укладывали мы в конце марта замороженный грунт. И не размораживали его, и соляным раствором не поливали, и укатывали кое-как. В общем, гнали кубы. Думали: ночная смена, начальства нет, авось пронесет!

— Да как же ты смел нарушать технологию! — набросился на него Кипарисов.

— А, так вот вы как, Радий Викторович! — насмешливо протянул Пинегин. — Значит, хотите сухим из воды выйти, все на меня свалить? Нехорошо, товарищ прораб, стыдно! Вы ведь человек образованный, инженер… Нет, так не пойдет. Раз вместе фальшь допустили, вместе и отвечать будем. При вас, с вашего благословения все делали! И вы прилюдно, при всей бригаде говорили, что, мол, это не страшно, в плотине все смешается… И мы слушали вас. Как же: инженер, начальник смены…

— Почему же это безобразие проглядели вы, товарищ старший прораб? — жестко и резко спросил Правдухин Устьянцева. — Вы, который головой отвечает за технологию?

— Не для оправдания, а чтобы внести ясность, объясню, — ответил Устьянцев. — В ту неделю я был на плотине только днем, в ночную смену не оставался…

Тимофей Шурыгин не дал Устьянцеву договорить:

— Валериан Николаевич, да Устьянцев же тогда гриппом болел, с температурой тридцать девять ходил на работу! Я точно помню, я не раз прогонял его с плотины домой!

— Так. С Устьянцевым ясно. А что скажет заведующая геотехнической лабораторией? — обратился Правдухин к Марии Шурыгиной, круглое лицо которой сразу залила пунцовая краска.

— Наверное, при той интенсивной укладке мне надо было чаще брать пробы грунта… я просто не успевала…

Пинегин, жалостливо глядевший на Марию, недовольно крутнул головой и стал защищать Шурыгину:

— Товарищ начальник строительства! Не виновата Мария Тихоновна! Честнейший работник! Ее проверки мы боялись больше, чем вашей или главного инженера! Но не могла же Мария Тихоновна уследить за нами, когда мы сразу насыпали и укатывали слой грунта тройной толщины!

На лице Правдухина появилась натянутая, сконфуженная улыбка, он насмешливо кивнул Кузьмищеву:

— Вот и до нас очередь дошла, Николай Павлович… Нам с тобой этот урок надо учесть… Я понимаю, что у тебя, как и у меня, десятки объектов на разных площадках. Но видно, нам надо было чаще на плотине бывать, да и на карьер не раз съездить. Придется нам с тобой быстрее вертеться. И повысить требовательность к руководителям…

Правдухин обратился к Кипарисову:

— Ну так как, Радий Викторович? Нужны еще свидетели и доказательства?

— Нет. Как говорят юристы, необходимые и достаточные доказательства имеются.

— А самое неопровержимое доказательство — размыв плотины! — подчеркнул Устьянцев.