Николай Мординов - Беда

Вместо того чтобы злиться на старика, едва удостаивая его ответом, Николаю бы самому следовало его по-настоящему расспросить. Ведь Тимофею обо всем рассказал старик, а остальным Тимофей. А сам он сидел разинув рот и слушал.

Старая женщина-врач, которая ему с первого взгляда не понравилась, оказалась прекрасным человеком. А вот если бы навстречу ему вышла молоденькая да накрашенная, он бы, наверно, пришел в восторг, даже не успев и словом с ней перемолвиться.

Ну уж, тут он явно перебрал. Перегибать палку тоже ни к чему, как бы там ни полезна была самокритика! Однако, увидав человека, не следует спешить с оценкой его характера, товарищ Тогойкин, секретарь райкомола!..

А разговор с Маркиным! Разве нельзя было заключить из его слов, что он ценит Джергеева ничуть не меньше Титова? Даже сравнивать проходимца Джергеева с Титовым оскорбительно для последнего. Но ему ли мимоходом давать характеристики? Для этого есть здешний райком, местные организации. Нет, так может думать не коммунист, а просто обыватель, который озабочен только собственным благополучием.

И все-таки влезать в их дела с Джергеевым он не должен. Вовсе он не знает, как относится к нему Маркин. Ничего нельзя было заключить из его разговора с Тимофеем по телефону. Но то, что он, Тогойкин, был с Тимофеем по меньшей мере неучтив, это, к сожалению, заключить весьма легко. Не успел переступить порог и потребовал сейчас же бежать в правление, полагая, что все немедленно уладится, как только он поднимет крик и шум вроде Джергеева.

Но и этого мало. Когда все уладилось как нельзя лучше, он не попросил для своих товарищей каких-нибудь продуктов, ему напомнил об этом Тимофей. Он обо всем на свете забыл, он хотел только поскорее вернуться к своим. Конечно же он несказанно благодарен и председателю и его жене, а рюкзак с едой вроде бы взял у них из любезности, не поблагодарив толком. Отчего это он так странно себя ведет, ведь не безумный же он человек, а, кажется, вполне нормальный?

И все это оттого, что он привык замечать в других недостатки и утратил способность видеть чужие достоинства. Хорош комсомольский вожак, — привык наставлять, указывать, поправлять, а говорить людям спасибо за их доброту и внимание разучился! Как он покажется теперь им на глаза?

И вдруг над холмом, возле которого были раскиданы бревна очередного дома Джергеева, заколыхались ветвистые рога оленей, запряженных в нарты.

Играя раскидистыми рогами, дыша клубами пара, мелькая темными голяшками, олени быстро мчались навстречу Тогойкину, прямо с ходу свернули в сторону и остановились на снежной целине. Откуда-то из середины стада выскочил Прокопий, высоко держа в руке тонкую палку — хорей:

— Ты зачем вернулся?

— Отсюда пойду в тайгу.

— А где отец?

— Решили, что он поведет людей.

— Он?

— Да. Те края знает только он.

— Ох ты!..

Олени сжались и присели, чтобы сделать прыжок вперед, но Прокопий что-то пронзительно крикнул, выдернул из саней лыжи и сунул их Тогойкину.

— Пойдешь на этих. Ружье, продукты и все остальное возьмешь у моей Акулины. Гей! — Прокопий едва закинул ногу на нарты, как олени резко рванулись вперед и потонули в облаке снежной пыли.

С этого момента мрачное настроение покинуло Тогойкина.

— «Ружье, продукты и все остальное…» — с удовольствием повторил он вслух.

До чего чист и бескорыстен этот прекрасный парень! Тогойкин соскочил с саней и, не отпуская вожжи, взбежал на пригорок.

Удивительно хорошие здесь люди! Из всех, с кем он сегодня встретился, попался только один неважненький человечишко. Некогда им всем счеты с ним сводить, поэтому он и процветает. Ну ничего, кончится война, и не посмеют людишки вроде Джергеева посты занимать. Спроси его, почем он купил дома и за сколько продал, — ведь затрясется от страха этот негодяй, это ничтожество…

А все-таки, пожалуй, излишне строго он судил себя. Такой ли уж он тупица и никудышный парень? Пришел из леса очень усталый. Чертовски были напряжены нервы. Поэтому и обиделся на Титовых, что уложили его спать, хотелось как можно скорее попасть в правление. А то, что он толком ничего рассказать не мог, так ведь в конечном-то счете от него же узнали, где люди и в каком они состоянии. Важно, что меры приняты и люди будут спасены.

Да и то, что врачиха ему не сразу понравилась, тоже в общем пустяки, — кому он этим навредил? Едва ли этого прекрасного человека, эту замечательную женщину, сколько-нибудь интересовало, что подумал о ней Тогойкин! Правда, он еще не сумел выразить своей благодарности Тимофею и его жене. Но ведь и не нужна им его благодарность! Будут спасены люди, и это для всех Титовых, для всего колхоза будет большой радостью… А вот то, что он выхватил рюкзак и со всех ног бросился бежать во двор, — это, наверно, было просто смешно!

Егор Джергеев ворвется к секретарю райкома, развевая свои косматые кудри и побрякивая вставными зубами, чтобы пожаловаться на Титова. Но тут же, почуяв, что тот одобряет действия председателя, притихнет, поставит на место свои вставные зубы и, придыхая и присвистывая, обстоятельно и доверительно начнет рассказывать. И получится так, что главное сделано им, Джергеевым. Потом он опять закатит пламенную речь, приедет вместе с районными работниками в колхоз и, устрашающе брякая вставными зубами, будет кричать и суетиться, возмущаясь медлительностью председателя и его помощников. И самое противное, что на первый взгляд может показаться, будто этот негодяй делает больше, чем Тимофей Титов, настоящий коммунист, солдат и скромный человек.

Николай подъезжал к узкой поляне, что неподалеку от дома Титовых, когда впереди раздался лай собаки, а вскоре послышались и детские голоса. Ему навстречу бежали малыши и старый пес. Пес, делая вид, что окончательно выдохся, первым вскочил в сани. За ним прыгнули запыхавшиеся мальчишки. С шумом и веселыми возгласами они въехали во двор, и тут как раз подоспела Акулина. Она привезла на быке лед и принялась развязывать веревки, которыми были накрест перетянуты большущие льдины.

— Погоди, я помогу! — Тогойкин подскочил и, перекидывая под навес льдины, рассказал, что дед Иван едет в тайгу, а что он прямо сейчас уходит отсюда к своим, что дорогой он встретил Прокопия, что тот дал ему свои лыжи и сказал: «Ружье, продукты и все остальное возьмешь у моей Акулины!»

Николай засмеялся.

— Ну что же, и бери, — просто сказала Акулина и поглядела на Николая, недоумевая, чего это он смеется.

А потом все гуськом зашли в дом. Акулина первым делом сняла чайник с весело топившейся печки.

— Не надо, я не стану задерживаться.

— Отдохни немного.

— Я сегодня целый день отдыхал! И в санях, и в гостях…