Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Мы все напираем на характеристику береговых укреплений, — возможно, что мы все-таки дождемся их подводных лодок. Они спокойно могут идти сюда. Тут на самом деле нет никаких укреплений.

Радистам прислали пополнение. Прибыли Озол, Манголд и Вецманис. Все они были профессиональными радиотелеграфистами и работали быстрее и точнее Лейнасара. Они и стали, в основном, обслуживать рации.

Слонявшийся без дела Лейнасар начал интересоваться, куда исчез Силинь.

— Насколько мне известно, он в Швеции, — сказал Паэгле, обещав узнать у Карнитиса подробнее.

Да, Силинь был в Швеции. Из норы в «Дзелмес» он отправился на хутор «Пиенавы» в Джукстскую волость и прожил там несколько дней. Затем он узнал, что кто-то из Лиелирбе собирается отплыть на буксире в Швецию. Силинь вместе с судовым механиком Эдуардом Андерсоном явился в Лиелирбе, но на буксир не попал. Уехал один Андерсон, у которого среди команды судна оказались знакомые.

Как только Андерсон прибыл в Швецию, Иогансон сразу же погнал его с моторной лодкой обратно — привезти Силиня.

Теперь Силинь будто жил в Слите и ремонтировал эстонские лодки для посылки в Курземе.

Чем больше Лейнасар вдумывался в услышанное, тем муторнее становилось у него на душе.

— Тоже мне персона — лодки туда и обратно ради него гоняют!

Лейнасар рассказал об этом и Вилису. Тот принял новость с еще большим раздражением:

— Ну, разве не свиньи?

— Шведы?

— Шведы и Силинь. О нас и думать забыли. Разве это честно? Мы раньше всех должны были вернуться.

Лейнасар согласился с Вилисом. Им на самом деле уже давно надо было находиться в Стокгольме и наслаждаться плодами рискованной работы: сидеть на восемнадцатом этаже в кафе, смотреть кинокартины с легкомысленно одетыми красотками, получать пухлые пачки крон. Свое задание они, в конце концов, уже давно выполнили. У них была задача — помочь наладить регулярную связь со Швецией. Связь налажена. Работают все три рации. Даже «Антона» выкопали и пустили в дело. И радиотелеграфистов более чем достаточно. В самом деле, чего еще ждать?

Мысль о возвращении в Швецию мучила их, как злой ревматизм. Зима приближалась. Одеты они были в собранное с миру по нитке тряпье. Ни пальто, ни шапок. Им даже не позволили зайти на квартиру. А сами руководители сидят на чемоданах, которые так набиты, что крышек не закрыть.

Лейнасар просил Паэгле передать Доктору, чтобы его и Вилиса устроили на первую отходящую лодку. Задание в Латвии выполнено, и в Швеции их, наверно, уже ждут другие задачи. Доктор ничего не ответил.

Тогда Лейнасар велел передать то же Карнитису, ставшему правой рукой Гинтера.

Ничего не отвечал и Карнитис. Лейнасар обратился к нему снова: нет теплой одежды… приближается зима… обуви тоже нет.

На этот раз Карнитис сообщил, что Лейнасар и Вилис смогут поехать первой лодкой. Этого было достаточно. Теперь только не надо было зевать. Шведы радировали, что лодка будет в ночь с 16 на 17 сентября. Вечером 16 сентября Лейнасар и Вилис перебрались на взморье. Ночь была холодной. Лейнасар мерз как собака. Вилису было немного лучше. У него был костюм потеплее, да и жировой покров потолще. В кустах на дюнах стояло еще несколько повозок, в них, укрывшись брезентом, дремали люди.

В первую ночь дежурил Юрьяк. Сунув в рукав пальто карманный фонарик, он время от времени протягивал к морю руку и светил. На этот сигнал никто не отвечал. В темноте водное пространство словно вымерло. Как ни всматривайся, ничего не видать, кроме вздымающихся все выше и выше волн. К утру разыгрался настоящий шторм. Было ясно, что лодку ждать нечего.

В утренних сумерках одна за другой исчезали с дюн повозки. Юрьяк ушел. Вилис с Лейнасаром тоже поплелись домой.

— Никогда не думал, что в середине сентября, когда стоят еще такие теплые дни, ночью можно так страшно продрогнуть, — бормотал Вилис.

Лейнасар хотел что-то ответить, но только беззвучно пошевелил губами.

— Так недолго и насморк схватить, — проворчал Вилис.

В доме лесника в общей комнате было тепло, вчера вечером там топилась большая печь, пекли хлеб. Лейнасар сел на лежанку и прижался спиной к теплым кирпичам. Но печь его не согревала. Вилис прикорнул с другой стороны.

— Так ты не согреешься, — сказал он.

— Совсем тепла не чувствую, — пожаловался Лейнасар.

— Да, тебя-то ночью покрепче пробрало. Сколько ни жмись, все равно так не отойдешь.

Вилис встал и подошел к устью печи. Его закрывала жестяная заслонка. Он убрал ее. Из темных недр ударило теплым духом.

— Послушай, залезай в печь — вмиг пропаришься.

Лейнасар с минуту помедлил, затем изогнул свое длинное тело и исчез в печи.

— Ну как? — спросил чуть погодя Вилис.

— Здорово! — раздалось изнутри.

— Ну и грейся! — Вилис вернулся на лежанку.

Обогревшись, он решил посмотреть на Лейнасара. Из печи доносилось равномерное и протяжное дыхание. Одну ногу Лейнасар вытянул до самого устья печи и сунул в кучу пепла.

— Спит, проклятый!

Вилису надоело в общей комнате. Он зашел на половину лесника. В столовой никого не было. В задней комнате возился Озол. Время, установленное для сеанса, как раз кончилось.

— Ты скажи им, чтобы не дурачились. Пускай дают лодку. Не будем же мы тут души вымораживать.

— Не отвечают…

— Вот так всегда… Когда у них чего-нибудь попросишь, то молчат как дохлые рыбы, а только им из нас сведения выжать надо, рта не заткнешь им.

— Барин делает, что хочет, бедняк — что может.

В саду ветер тряс яблони. На землю градом сыпались яблоки. На стене монотонно тикали часы. Затем в часах что-то захрипело, заскрипело, и они громко забили. Восемь. Да, время идет. Оно не останавливается. Время не считается с тем, что на море буря и что лодки не приходят. А что такое время?

— Послушай, Озол, что такое время?

— Не знаю.

— Если не ошибаюсь, то нас когда-то на лекциях учили, что время — это последовательность.

— Может быть.

— А что такое последовательность?

— Нечто из алхимии.

— Видишь, Озол, я думаю, что последовательность — это смена. Ты живешь, затем подыхаешь и уже не существуешь. Живут другие. А потом перестают существовать и они, и опять живут другие…

— Слишком это сложно…

— Сложновато, правда. Но мы тут ни при чем. И опять же с этим подыханием. Когда я конфирмовался, пастор говорил, что после смерти человек продолжает жить на небесах. А какая же там может быть жизнь, если кости твои остаются тут? А если и живешь, то получается, что поездка на небеса — это вроде поездки в Швецию. Одна часть уезжает, ее тут уже нет, а другая продолжает жить. Часы все равно продолжают скрипеть и бить. Яблоки все равно сыплются с деревьев…

— А ты хочешь, чтобы жизнь остановилась вместе с тобой?