Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

Пленение «Гулбиса», разбившее мечту о Готланде, было не последним испытанием для беженцев. Через несколько часов, когда истребитель находился в районе Лиепаи, на нем вдруг подняли тревогу. Матросы забегали. Им раздали спасательные пояса. Около зенитных орудий и пулеметов заняла свои места прислуга. С молниеносной быстротой были сдернуты чехлы. В воздух угрожающе поднялись черные жерла орудий. Все понимали, что сейчас их атакуют с воздуха. Женщины визжали. Лейнасар смотрел на небо, но ничего не мог разглядеть.

Забегали и на остальных судах. Пассажиров «Гулбиса» недвусмысленными жестами и окриками погнали вниз, под вторую палубу. Короткого морского боя они не видели. Только по тому, как содрогался корпус корабля, по гулким выстрелам и взрывам бомб, они могли понять, что самый легкомысленный страховой агент за их жизнь теперь не дал бы и ломаного гроша.

Они даже не видели, как все это началось. На северо-востоке в небе появились две черные точечки, которые быстро увеличивались. На судне услышали мощный гул. Два советских бомбардировщика атаковали фашистские корабли. По самолетам открыли огонь из всех орудий. Самолеты сбросили бомбы, потом, пикируя, застрочили из пулеметов. Бомбы упали в воду, взметнув в воздух огромные водяные столбы.

Воздушный налет продолжался всего лишь несколько минут. Самолеты набрали высоту и повернули назад.

Когда Лейнасар поднялся на палубу, команда судна убирала троих убитых, санитары уносили раненых. Один из матросов рубил разбитую воздушной волной шлюпку, швыряя за борт щепки.

И с других судов привезли несколько десятков раненых.

После этого истребитель с пассажирами «Гулбиса» переменил курс.

Часы проходили в ожидании и неведении. Наступил вечер. Прошла ночь. Приближалось холодное, туманное и темное утро. Судно вошло в чужой, незнакомый порт. В разговорах матросов слышно было слово «Готенгафен». Значит, они вошли в Гдыню.

— Вот тебе и Швеция, — вздохнул Вилис.

— Говорят, польки красивы, — добавил Лейнасар.

— Думаешь, умереть рядом с красивой полькой легче?

— Очень может быть.

Но умирать никому не пришлось. Офицер приказал собрать вещи. Вилис опять не мог избавиться от коричневого чемодана. Владелец чемодана так и не объявлялся. В этой кутерьме трудно было установить, кто что потерял.

Офицер и два вооруженных матроса согнали толпу беженцев с корабля. Их повели по темным неровным улицам. Вскоре главные улицы города, видимо, остались позади, и началась окраина. Лейнасар на каком-то заборе разобрал надпись «Валлштрассе». И сразу он увидел огороженный проволокой загон с высокими воротами и бараками.

— Лагерь, — простонал кто-то в толпе.

— Не такой ли, в котором мыло варят? — цинично пошутил рядом другой.

Очутившись за воротами, Лейнасар сразу понял, что они попали не в обычный гитлеровский застенок, а лишь во временный загон для беженцев. Загон был полон. Тут были и такие, которые добровольно бежали в фатерланд, и такие, которых увезли насильно. Люди ждали отправки. Никто их не охранял.

— Знаешь что? — зашептал Вилис.

— Не знаю.

— Кажется, отсюда можно смыться.

Эта надежда пока была преждевременной. Их загнали в угол, неподалеку от ворот, где они должны были ждать коменданта. А он не шел. Один из матросов куда-то сбегал, но вскоре вернулся ни с чем. Офицер начал нервничать. Он часто посматривал на часы. Прошли полчаса, час. Комендант все не являлся. Офицер все чаще и чаще посматривал на часы. Наконец он выругался, достал из сумки документы задержанных и какой-то конверт. Обвел взглядом толпу и остановился на Лейнасаре, заметно выделявшемся среди остальных своим ростом. Офицер поманил его пальцем. Лейнасар подошел:

— По-немецки говоришь?

— Я работник «Телефункена».

— Работники «Телефункена» в Швецию не бегут. У них другая дорога.

Лейнасар промолчал. Офицер еще раз взглянул на часы.

— Ладно, получайте документы. Придет комендант, передайте ему. За невыполнение приказания будете отвечать по законам военного времени. Понятно?

— Понятно.

Офицер крикнул что-то матросам и вместе с ними чуть ли не бегом оставил лагерь.

Лейнасар, с минуту помешкав, передал пачку документов Вилису:

— Раздай.

Вилис встал под фонарем, висевшим в воротах, и принялся выкликать фамилии. Через несколько минут все паспорта были возвращены владельцам. У Вилиса в руках остался только белый конверт. Он вопросительно взглянул на Лейнасара.

— Вскрой!

Вилис вскрыл конверт, вынул записку и вполголоса прочитал:

«Вместе с этим донесением препровождаются балтийские беженцы, задержанные военно-морскими силами Великой Германии по дороге в Швецию. Примените к ним государственные законы…»

Вилис достал сигарету и спички, зажег сигарету, повернулся к проволочному заграждению и поднес спичку к записке. Легкий ветерок раздул пламя, и бумага сгорела. В толпе какая-то женщина истерично простонала:

— Теперь-то нас наверняка расстреляют.

— Замолчите! — прикрикнул на нее Лейнасар.

Женщина осеклась.

Уже совсем рассвело, когда пришел комендант-фельдфебель.

— Что за люди?

— Из Прибалтики.

— Все в канцелярию, там поставят печати на документы, получите продуктовые жетоны, а устроитесь сами. — И комендант опять куда-то исчез.

Самое ценное, что они здесь обрели, — это была печать готенгафенской части СС на паспортах. По продовольственным жетонам выдавали суп — теплую водицу, в которой плавали несколько кусочков полусырой кормовой свеклы. От варева несло гнилой рыбой.

Лейнасар и Вилис вылили свои порции на землю. Недалеко от них на роскошных чемоданах сидели Паул Калнинь и его супруга. Калнинь вертел в руках жестяную посуду, не зная, что с ней делать. Видимо, у него сразу не хватило духу поступить точно так же. Ободренный дерзостью обоих парней, он последовал их примеру. Затем он пристально всмотрелся в юношей и, словно на что-то решившись, подошел к ним.

— Здравствуйте, — сказал он, и под белыми усами сверкнули золотые зубы.

Вилис взглянул на него исподлобья и ничего не ответил. Лейнасар что-то пробурчал.

— Вы думаете оставаться тут?

— Мы не овцы, чтобы так просто пойти на убой, — ответил Вилис.

— Вы собираетесь оставить лагерь?

— Да, мы смоемся, пока еще не вздумали охранять нас.

— Может, возьмете нас с собой? Знаете, чемоданы порою становятся очень тяжелыми.

«Лиса остается лисой», — решил про себя Вилис и взглянул на Лейнасара. Тот, в свою очередь, посмотрел на чемоданы, потом на Калниней и решил, что эти старики, если нужно, вполне способны тащить их. Он уже хотел было послать Калниней ко всем чертям, но передумал, решив, что в этих условиях они, возможно, скорее, чем он с Вилисом, найдут угол, где приткнуться. Старики, наверное, бывали тут и раньше. У этих деятелей знакомые во всех концах света.