Сергей Гуськов - Пути и перепутья

Иван насторожился, полагая, что из большого, овалом, зала с книжными шкафами по стенам — тут обитал недавно предводитель дворянства — следом за меньшевиками уйдут все собравшиеся. Но уже подкатили к Совету подводы с оружием, кто-то углом длинного ящика распахнул створки высоких дверей, запально крикнул:

— Першин! Не тяни! Голосуй!

Потом Иван бежал за председателем по шоссе на завод, тянул с его плеча карабин:

— Чего ты так увешался? Дай-ка мне! Легче будет!

— Нет!

— По такому делу тебе бы автомобиль. У директора два…

— А это мысль! Молодец, солдат!

К заводскому перекрестку Першин выдохся, захромал. Приотстав, пробормотал в извинение:

— Три ночи без сна.

А Ивана только тут, кажется, и разбудили: они втягивались в короткую, даже в снежные зимы угольно-черную улицу, где от заводского гула подрагивала булыжная мостовая, тысячи раз ведя Ивана к проходным.

Белой шрапнелью золотникового пара упорно палила кузница. Черные клубы дыма валили из высоких кирпичных труб. В нос било сероводородом. В разметанных ветром клочьях дыма и пара завод выглядел хмурым, взлохмаченным и настороженно поджидал Ивана. Уже и стеклянную крышу своей мастерской разглядел он сквозь редкую решетку ворот, когда Першин от проходных круто свернул на площадь, квадратом расстеленную перед четырехэтажной громадой главной конторы. Бронзовые бюсты осанистых немцев — перед ними до сих пор старики ломали шапки — уже поворачивались к Ивану слепыми мертвыми лицами, когда с той стороны площади, где на отшибе в небольшой избе ютились завком и выборные всех партий и профсоюзов, раздались громкие голоса мчавшихся навстречу Першину вооруженных людей:

— Степаныч! Оружие роздано! Охрана усилена! С завода никто не уйдет!

— Теперь к директору! — бросил Першин, не останавливаясь. — Ты со мной, Прохоров! Главное, нынче же объявить новый тариф!

В парадном директорском подъезде, чугунную лестницу которого устилал дорогой ковер, а стены лоснились дубовыми панелями, на миг возник перед ними Полкан:

— Господа! Не велено! Господа! Директор говорит с Москвой!..

Но толпа уже несла Ивана по ступеням, пока не застыла в роскошном, как дворцовый зал, кабинете с окном во всю стену. Высокий седой старик в накрахмаленной белой сорочке поднялся перед ними во весь рост, без страха и удивления, только вроде бы с насмешкой на костистом лице.

— Вы не замешкались, господа, — сказал он скрипуче, с сухой обыденностью в голосе. — Но вы излишне и нерасчетливо поторопились. Я только что разговаривал с Москвой. Заговорщики смяты, на Петроград двинута армия. — И он широким жестом указал на кресла. — Раз вы тут — прошу!

Никто не сдвинулся с места. Першин шагнул вперед.

— С Москвой отныне будете разговаривать только через нашего комиссара Прохорова!

— Что? — Директор слегка вскинул красивую голову. — Не имеете права…

— Имею. Вот мандат.

Директор неторопливо надел пенсне, взял со стола невзрачный листок. Хмыкнул, проговорил нехотя:

— С таким мандатом, господин Першин, — извините! — только на рандеву ходить. Хотя бы на машинке приказали отпечатать.

— Вы правы! — Першин коротко кивнул. — Для этого и изымаем у вас машинки.

Директор кисло улыбнулся и сел.

— Все-таки вы, кажется, всерьез отважились на безрассудство. А говорят, интеллигентный человек… Не с того начинаете! Заводской комитет постановил: с оружием на завод не появляться. А вы и рабочих не в счет?..

У директора было удобное крутящееся кресло. Он легко повернулся в их сторону, попытался улыбнуться:

— Поймите, я говорю с вами не как капиталист. Я специалист и, признаюсь, с уважением читал Маркса. Социализм неизбежен. Это глупо отрицать. Но когда? И у нас ли? В нищей разоренной стране, где упущены рули, потеряны весла, в клочья порваны паруса? Дайте капиталистам выиграть войну, развить промышленность, культуру — и тогда ваш социализм не будет авантюрой… Передовые страны Европы…

— Вот постановление Военно-революционного комитета, — прервал его Першин, положив на край огромного стола еще одну бумагу. — Новый тариф вводится немедленно. К обеду во всех цехах должен быть вывешен ваш приказ.

— Увы! — Директор еще не хотел расставаться с наигранным светским тоном. — Тут я бессилен. Надо мной акционерный совет, князь Мещерский, а он в Москве!

— Срок до полудня! — жестко напомнил Першин. — Иначе арест!

Директор исподлобья глянул на Першина, кресло повернуло его к пришельцам спиной и будто скрипнуло:

— Что еще?

— Автомобиль… — Иван улучил наконец момент напомнить и о своем.

— Потрудитесь позвонить в гараж! — прервал его шепот Першин. — Нам необходим автомобиль.

— Минуточку… — Директор прошелестел вощеной бумажкой, высыпал на язык порошок и, сморщась, запил его водой из хрустального стаканчика. — У меня сын пропал на фронте, господа… — Директор кивнул на стоявший на столе в овальной рамке портрет красивого молодого офицера. — Он отдал жизнь за великую Россию…

— Звоните в гараж! — возвысил голос Першин и потянулся к кольту. — Мы спешим!

— Вот именно! — Директор резко поднялся. — Преступно спешите! — Но в гараж позвонил.

Иван и еще один рабочий распахнули легкую матово-стеклянную дверь в заставленный чертежными столами зал технического отдела, чтобы забрать вторую пишущую машинку. Одну — из бюро поверенного в делах директора — они уже благополучно отправили в завком. Паутина презрительных взглядов с ног до головы опутала их. Технологи, конструкторы, бухгалтеры — добрая сотня чинных, хорошо одетых людей как по команде повернулась к вооруженным пришельцам и застыла во враждебном молчании.

Иван хотел было предупредить Першина, что тут, в главной конторе, таится еще одна неучтенная и очень грозная опасность: никого он раньше не обходил так стороной, как преданных хозяевам специалистов, многочисленный конторский люд, — от них веяло высокомерием, сытостью, отчуждением. Но рабочий, которого Иван сопровождал, уже шагнул в зал.

— Спокойно, граждане! — крикнул он, положив руку на маузер. — Всем оставаться на местах!

Машинку и тут они взяли беспрепятственно, однако служащие плотной стеной сбились у дверей и загородили проход.

— Хороша новая власть! — раздался чей-то насмешливый голос. — С разбоя начинает…

— А ну позволь! — Рабочий торопливо сунул Ивану машинку и поднял руку, освобождая проход.

— Господа! Что же это такое? — выкрикнул еще кто-то. — Почему терпим насилие?

— Позволь! — гаркнул рабочий и выхватил маузер.

Толпа мгновенно раскололась надвое.

— Спокойно! — вознесся над ней густой властный голос. — На каннибальство, на провокацию большевиков ответим сплочением свободных просвещенных людей. Без них и дня не прожить России! Я открываю митинг!