Арнольд Каштанов - Заводской район

И услышала, вздрогнув, как Шемчак ударил кулаком по столу:

— Безграмотность и самомнение! Корзун, чтобы завтра этого че­ловека в цехе не было!

— ...двенадцать, одиннадцать, двенадцать,— повторяла Тоня в трубку, как будто она ничего не слышала, чтобы Вале не было стыдно перед ней.

Валя молчал. Шемчак успокоился и опять стал невозмутимо­-вежливым:

— Антонина Михайловна, вам телефон еще надолго нужен?

— Что? — переспросила Тоня.— Да, мне надолго.— И сказала в трубку: — Повтори, пожалуйста, тут мешают.

— За что? — наконец сказал Валя.

Шемчак не ответил ему.

— В бухгалтерии телефон,— подсказал начальнику Корзун.

— Спасибо.— Шемчак вышел.

— Антонина, за что он меня? Я же с ультразвуком все выполнял, что мне говорили..

— Не надо было тебе пререкаться,— вздохнул Корзун.

Он еще изображает сочувствие. Тоня угрожающе посмотрела на него.

— Тебя Важник ищет,— несмело сказал он в ответ на ее взгляд.

— Но я же не пререкался! — удивился Валя.— Антонина, ты же слышала, я не пререкался. За что?

— Струсил? — спросила Тоня.

— Если справедливо бьют, то пускай, а тут.. Я же все с ультра­звуком им делал...

— Кому это им? — автоматически отреагировал Корзун.— Не им, а цеху.

Тоня вспомнила, как выругала его сегодня, и подумала: «Это хорошо».

В кабинете начальника цеха было пусто, только Важник писал что-то за своим столом. Тоне понравилось, что он спокоен, даже весел. Она и сама приободрилась.

— От кого, от кого, но от тебя, Антонина, я не ожидал,— сказал Важник.

Тоня без приглашения села напротив.

— Селитра, между прочим, двадцать процентов щелока экономит, а может, и больше. Это не ультразвук.

— Ты одна о цехе заботишься.

— Похоже на то.

— А ты знаешь, что Рагозин здесь? Представь, он нами интере­суется. Поди ему объясни, отчего мы блок не подали на сборку. Отче­го сегодня полсмены сорвано.

— Оттого, что не давали селитру.

— Или оттого, что давали?

— Не давали. Взяли и не дали. Рабочего я еще накажу за это.

— А может, все-таки оттого, что давали? Я человек темный.

— Нет. Виноват земледел.

— Вот скажи это главку! Сегодня должен быть протокол о причи­нах срыва! Виновник должен быть! Кто виновник? Земледел?

— Шемчак. И Корзун.

— Иди, Антонина. Не хочу я сейчас с тобой ругаться.

Тоня молча пошла к двери.

— В шесть совещание по блоку,— сказал Важник.— Чтобы была. Шемчак организует тебе похороны.

— Я на твою помощь и не рассчитывала.

— Ты ничего не понимаешь! — крикнул он.— Ты или рабочий твой — это все равно я виноват, это же мне всыплют! Цех виноват! Шемчаку это и нужно — доказать, что цех виноват, а не он! Давали или не давали селитру... Кто сейчас тебя будет слушать с селит­рой и ультразвуком? Выбрала момент! Надо же понимать, когда что говорить!

— Мне надоело все понимать,— тихо сказала Тоня.— Как будто я не знаю, зачем ты вызвал меня, на что надеялся. Так вот радуйся: брак оттого, что отдел снабжения завез негодный щелок, а другого не было. И селитра поэтому. Тебе это нужно?

— Это точно? Акт ты составила?

— Акт пусть составляет Корзун.

В коридоре она слышала, как Валя Тесов выяснял у кого-то:

— Нет, ты скажи, за что он меня?..

Гринчук уже ушла домой, обиженная на Тоню. В цехе было тихо, слесари ставили стержневые ящики для второй смены. В темной кон­торке четверо электриков играли в домино, изо всей силы лупили ко­стяшками по фанерному столу.

— Засушил! Давай.

— Погоди...

— Ну, давай, давай, примак. Думает — будто корову проигры­вает.

Тоня зажгла им свет и позвонила Корзуну:

— Зайди ко мне на участок.

— Ты, слышь, как начальник приказываешь,— отметил он.

— Не трепли без толку свое самолюбие, оно тебе пригодится, Корзун...— Ребята,— сказала она.— Забирайте свои кости, у мёня совещание.

Они торопливо застучали костяшками.

— Беру конца. Ходи, примак.

— Сашок, дай ему. Скажи, примак тоже человек.

— Как же. Тещину кошку на вы называет.

— Рыба. Считай очи. Семнадцать. Козлы.

— Скажи ему, у нас равноправие. У нас что теща, что примак — все равны.

— Ну давайте, давайте, ребята,— вытолкнула их Тоня.

Пропустила Корзуна и закрыла дверь.

— Ну что, начальник? — усмехнулся он.

— Зарвался ты, Корзун. С ультразвуком ты промахнулся.

— Тебе ругаться хочется? Так мне некогда. Ругаться на колхозный рынок иди.

Тоня вытащила из стола пачку протоколов, бросила на стол:

— Здесь весь твой эксперимент. Так вот, три дня установка не работала, ее чинили, и в сменном журнале энергетика это записано. А анализы за эти дни ничем не отличаются от прочих, с ультразвуком. Это раз...

— Что ты мне суешь анализы? Расход щелока нам удалось умень­шить?

— Только на бумаге. Нормы расхода были завышены. Это я доби­лась, мне это нужно было, а ты подписал. Учти, если сегодня на сове­щании ты хоть слово скажешь против селитры, тебе на заводе не рабо­тать. Ты меня знаешь. Надеяться на поддержку Шемчака не советую.

Она подумала, что надо бы говорить с ним мягче.

— Погоди, Антонина, что ты в бутылку лезешь? Я тебе говорил разве против селитры? Просто действовали вы с Тесовым неумно.

Он даже забыл обидеться, и Тоня пожалела его. Если разобрать­ся, ему в цехе нелегко. Ему бы полегче работу. Однако она помнила: расслабляться с ним нельзя.

— Сядешь около меня на совещании,— сказала она,— и только пикни. Учти, с Брагиной ссориться не лучше, чем с Шемчаком.

Дверь открылась, заглянул Валя.

— Пора, Антонина.

Он шел рядом и рассказывал:

— Хорошо, что я удержался. Как он мне это сказал, я чуть было его не двинул.. Сжимаю кулаки и думаю: за что?

— Если ты еще раз скажешь «за что»,— перебила Тоня,— я тебе сама объясню. По-своему.

— Не понял.

В кресле Важника сидел заместитель главного инженера Сысоев. «Директора не будет»,— с облегчением подумала Тоня. Важник и Шемчак устроились по обе руки Сысоева друг против друга. Сысоев, человек вообще веселый и компанейский, держался по-домашнему:

— Ну что, начнем? Не вовремя вы, ребята, дров наломали, как раз к приезду комиссии. Теперь надо Рагозину ваши головы принести. На блюдечке с голубой каемочкой. Ну, давайте. Сами будете призна­ваться или как?

— Сами не будем,— скромно поздержал шутку Шемчак.

— Я так понимаю: освоение новой техники, ультразвуковой уста­новки, вызвало временное увеличение брака,— подсказал Сысоев.— Потом это с лихвой окупится, у вас, конечно, уже продуманы необхо­димые мероприятия...

По кабинету прошел легкий шум. Так бывает, когда вдруг спада­ет напряжение и люди одновременно принимают удобные позы, рас­слабляются, переводят дыхание, улыбаются. Хорошо иметь дело с по­нимающим человеком. Однако Шемчака это не устраивало.