Алешко Антон - Над нами миллион высоты

— Старший врач батальона,— доложил Ахтан.

— Присаживайтесь,— гостеприимно пригласил Дым. Все сели, один Смирин остался стоять у окна.

Цыпин снял запотевшие очки, платочком протер их.

— Как идет работа? — поинтересовался, близоруко глядя в окно.

— Летаем, товарищ полковник,— ответил Дым.

Цыпин надел очки, вздохнул.

— Мы к вам по очень важному делу,— таинственно начал, поглядывая на Дыма.— В районе вашего аэродро­ма объявились комары...

Он поправил очки на орлином носу — словно возвел барьер между собою и собеседником. Дым, разговаривая, любил смотреть в глаза, а тут только поблескивают стек­ла, на которых видны в резкой перспективе окно и силуэт Смирина.

Услыхав новость, командир полка усмехнулся:

— Мошкара весну почуяла.

Смирин тоже не сдержал усмешки, а Ахтан вырази­тельно посмотрел на Сорочина.

Дым отвлекся — его взгляд был устремлен в конец взлетной полосы. Садился самолет. На пульт долетал свист двигателя. Машина плавно приближалась к "Т". Из-под колес, коснувшихся бетонки, вылетели едва замет­ные дымки, и самолет, замедляя бег, поблескивая на солн­це стрелоподобными крыльями, помчался по посадочной полосе.

— Великовата скорость... Заруливайте! — Дым еще раз посмотрел в один и другой конец полосы и повернулся к Цыпину.

— Врач вашего соединения подполковник Сорочин предполагает, что это диверсия.

— А именно? — насторожился Дым.

— Возможно, с самолета сбросили...

— Чужие самолеты над нами не летали! — категори­чески заявил Дым.

— Откуда вы знаете? — не удержался Сорочин.

Дым сверху вниз посмотрел на него.

— Может быть, я командир полка? Вы как полагаете?

На пульте установилась напряженная тишина.

— Мы потому и пришли к вам,— испытывая нелов­кость, принялся спасать положение Цыпин, видя, что Со­рочин не находит что сказать.

В динамике послышался звонкий голос:

— Я два — восемнадцать. Упражнение закончил, иду домой. Как поняли? Прием.

— Вас понял,— ответил Дым и снова повернулся к Цыпину.

Но тут басовитый голос из динамика попросил разре­шения на взлет. Дым ответил. Не успел положить микро­фон — уже кто-то просится на посадку.

Самолеты взлетали и садились по одному, парами, звеньями. Потом на взлет пошла целая эскадрилья. Ревел воздух, дрожала земля, от вибрации ныли оконные стекла. Ахтан вконец растерялся, украдкой покосился на дверь.

А Дым, поставив правую ногу на табуретку, локтем опершись о колено, держал перед собою микрофон и, как дирижер большого оркестра, отдавал приказания, отвечал на вопросы летчиков. Его слушались на земле и в воздухе. Здесь, на пульте, он чувствовал себя как дома. Ни одного лишнего слова: просто, коротко, ясно.

Постепенно на аэродроме и на пульте снова воцари­лась тишина. Цыпин комкал перчатки, и не понять было, куда он смотрит: на Дыма или в пол.

— А что скажет мой врач? — Дым положил микрофон, взглянул на Смирина.— Николай Иванович, видели этих... комаров?

— Когда пригревало солнце, на стоянках в затишку комары толкли мак. Обычное явление весной...

— Почему не доложили мне? — вызверился на него Сорочин.

— Для такого донесения нет формы в табеле,— сказал Смирин.

В его словах Сорочин уловил издевку и еще больше надулся.

— Вчера гуси стаями летели. Тоже докладывать? — спокойно глядя в окно, спросил Смирин.

Сорочин сдвинул брови:

— У вас нет эпидемиологической бдительности. Вам Родина доверила оберегать полк, а вы...

Дым резко повел рукой в сторону Сорочина, и тот враз осекся. Цыпин встал.

— Так мы пройдем на местность,— сказал совсем ми­ролюбиво.— Взглянем, что там такое.

— Холодно сегодня, мошкара попряталась,— улыб­нулся Смирин.

С пульта как ошпаренный выкатился Сорочин, за ним неторопливо вышли Цыпин и Ахтан.

9

За стоянками самолетов никла рыжая прошлогодняя трава. Кое-где еще пятнами лежал лед и тускло отсвечи­вал на солнце.

Ночью иней посеребрил траву, но настал день, и теперь белело только в тенечке под елками.

Цыпин шел лугом, минуя ледяные островки, и не смотрел на землю. Собираясь сюда, он с приятным волне­нием полагал, что работа над инструкциями, директивами окончена и теперь начнется интересное, живое дело. Ду­мал, что на месте станет практически учить молодых вра­чей, мало энающих об эпидемиях грозных болезней. Рас­считывал даже остаться тут, чтобы возглавить работу ме­дицинской службы гарнизона и разработать план ликви­дации очага опасности.

Но командир полка в одно мгновение перечеркнул его предположения и планы. Не летали здесь чужие самоле­ты, и точка! Каким же образом могли попасть сюда подо­зрительные мошки и комары, насчет которых так заполошно кричал в трубку Сорочин?

Настроение у Цыпина было хуже некуда, Ему казаось, что ворот кителя душит его, и полковник все время вертел головой.

Шагах в двадцати от него шел Сорочин, внимательно осматривая кочки. Справа усердно перебирал ногами Ах­тан, стараясь быть впереди Сорочина.

"Циркачи",— едко ухмыльнулся Цыпин.

Наконец Ахтан остановился, присел. Сорочин крикнул:

— Что там?

— Есть!

Подбежав, Сорочин увидел, что Ахтан на серебристом срезе слюдяного снега над кочкой держит что-то пинце­том. Лишь как следует приглядевшись, можно было уга­дать, что это комар.

— Есть! Кладите в пробирку! — приказал Сорочин.

Ахтан стряхнул комара в пробирку, и они одновремен­но с Сорочиным оглянулись. Цыпин даже не смотрел в их сторону — его сейчас больше занимали стоянки самоле­тов, далекая рулежная дорожка, за которой виднелся ко­мандный пульт.

Звено истребителей тесным строем прошло над стоян­ками. Реактивным свистом обдало луг. Ахтан резко повер­нулся, чтобы посмотреть им вслед, поскользнулся на льду и упал.

— Пробирка цела? — крикнул Сорочин.

Ахтан крепко ударился локтем и потому, скривившись от боли, почти простонал:

— Цела...

Они подошли к Цыпину, проследили за его взглядом — оттуда, где беспредельно глыбилось синее небо, веяло чи­стотой.

— Как здорово летают ребята! — неожиданно резко сказал Цыпин.— Делом люди занимаются. А мы?

Сорочин подступил ближе к полковнику, хотел загля­нуть ему в лицо, понять, что стряслось с этим всегда уравновешенным, внимательным к другим человеком. Цы­пин спросил:

— Командир полка Герой?

— Герой. И неплохой человек, — ответил Сорочин.— А как летает!..

— А к своему врачу как относится?

Сорочин хотел припомнить хоть один случай, чтобы Дым пожаловался на Смирина, но не мог. Однако и мол­чать было нельзя.

— Так себе.— Сорочин говорил неуверенно, боясь взглядом встретиться с Цыпиным. Казалось, тот по глазам уличит его во лжи и станет отчитывать, как мальчишку.