Сергей Малашкин - Девушки

— Угольщицы, по местам! — распорядилась Глаша. — И кладите у меня так, чтобы… А вы, товарищ Павлов, принимайте из подъемника корзины с торфом, да побыстрее опрокидывайте их. Старайтесь не сдвигать край штабеля.

Зажурчали блоки, и подъемники с корзинами торфа поползли на штабель. Павлов стал снимать корзины и освобождать их. Тачки катились одна за другой, блоки работали бесперебойно. За полчаса работы Павлов, несмотря на свою большую силу и ловкость, вспотел.

Иногда он не успевал взять с подъемников корзину с торфом, и она ныряла вниз. Девушки, работавшие внизу, покрикивали на него:

— Товарищ лейтенант, мух ловите, а не корзины!

— Нет, он бабочку одну ловит и никак не поймает, — отозвалась с угла Люба, озорно блеснув глазами.

— Пусть он ловит ее в другом месте, а не тут! — крикнула насмешливо девушка снизу. — Вот сорвет нам норму выработки, так мы вечером покажем ему бабочку!

Девушки громко рассмеялись.

Павлов работал как заведенный механизм. Он думал только об одном — чтобы вовремя принять корзину, опростать ее от торфа, бросить на уходящий подъемник и принять другую, со следующего плывущего вверх. И так все время. Работая, он не заметил, как взошло солнце и сразу стало светло; теперь отчетливее были видны торфяницы, работавшие на ровных, словно узорчатая скатерть, полях, уходивших к горизонту.

Подъемники с корзинами то и дело поднимались и опускались. Павлов, угольщицы и укладчицы работали, обливаясь потом.

Солнце грело все сильнее, знойный ветерок обжигал лицо, шею. Павлов быстрым и резким движением расстегнул ремень и, сняв влажную и потемневшую от пота гимнастерку, бросил ее вниз, на бровку. Оставшись в рубашке, он с новой энергией принялся за однообразную и скучную ловлю корзин с быстро взлетающих подъемников. На картах всюду синели, краснели и белели платочки и панамки на головах девушек. Из голубизны нет-нет да и донесется короткий и резкий крик чайки с ближнего озера.

Павлов приладился к работе, и она пошла у него быстрее. Он вовремя ловил корзины, освобождал их от торфа и бросал на свое место. Он не обращал внимания на пот, стекавший темными каплями с его лица, и только изредка проводил ладонью по мокрым, потемневшим волосам и откидывал их назад. Глаша и ее подруги работали молча, сосредоточенно. Штабель уже высоко поднялся от земли. Подошла Маша Козлова; обойдя штабель, она крикнула:

— Угол-то задний надо выправить! Не выправите — не приму работу. Снимите четыре ряда и положите их правильно. Мне, чай, Глаша, не учить тебя…

— Выправим! Замолчи, Маша! — крикнула Глаша и набросилась на Любу: — Ты что, Любонька, слепая? Разве можно так у самой завертки испохабить угол? Придет Тарутина…

Она склонилась и стала снимать куски торфа с угла. Люба молча помогала бригадиру. Через несколько минут угол был выправлен.

Торф сох и на штабеле. Ветерок срывал с него пылинки. Казалось, сухие шоколадного цвета бруски дымились.

— Обед! Обед! — подхватили хором девушки, работавшие на одном штабеле с Павловым, и сели.

«Что это они, разве не будут спускаться со штабеля?» — подумал с неудовольствием Павлов и остался стоять на месте.

Блоки остановились; корзины, не дошедшие доверху, повисли в воздухе. Он взглядом окинул поле Тарутиной. Оно тянулось на пять километров в длину.

На всем поле вдоль бровок темнели штабеля торфа. На картах, на полпути к штабелям, остановились нагруженные торфом корзины на тачках, пустые тачки. Девушки потоками шли к полотну железной дороги, где остановился поезд, доставивший из поселка горячий обед.

— У нас на поле на каждый километр будка, — обращаясь к Павлову, пояснила Настя. Это все Ольга ввела. А ведь до нее на сухомятке сидели. Идемте и мы, товарищ лейтенант, к будке, покушаем горяченького.

Павлов спрыгнул вниз. Вслед за ним спустились девушки. Пыль торфяная, насыпавшаяся у штабеля почти до колен, поднималась из-под ног, искрилась. Девушки стряхивали ее с себя, громко чихали. Павлов вместо с Глашей, Настей. Любой и другими штабелевщицами зашагал к будке, откуда знойный ветерок доносил запахи кислых щей, жареной баранины и теплого черного хлеба.

Следом за ними шли и другие бригады. Разбившись на группы, они шагали медленно, — было видно, что сильно устали от трудной и непривычной работы. Их лица в торфяной пыли казались медными.

«Наверно, и у меня такого же цвета лицо, — подумал Павлов. — Ольга, пожалуй, и не узнает».

В стороне Павлов увидел секретаря горкома партии, управляющего трестом, Завьялова, Нила Ивановича, Долгунова, Лузанова и Тарутину. Ольга, как заметил Борис, спокойно и деловито отвечала на вопросы секретаря горкома, управляющего трестом и Завьялова. Начальство поравнялось с будкой, возле которой торфяницы получали обеды, и задержалось на минутку. Секретарь горкома сказал управляющему:

— Почти два десятка лет я на торфу, а не видел еще, чтобы горячие обеды доставляли на поля.

— Этот замечательный порядок пока существует только на поле Тарутиной, — пояснил Долгунов. — Если предприятие поможет средствами, то введем его и на других…

— За потраченные средства, — бросил директор предприятия, — мы головы снимем с вас. Средства должны идти исключительно на заготовку торфа.

— Заведем и мы такой порядок, — глянув робко на управляющего трестом, угрюмо проговорил сиплым, как бы простуженным голосом начальник соседнего участка. — Отпустите только термосы и вагонетки. А главное — уделите внимание…

Управляющий трестом пожевал полными губами и буркнул:

— Внимание? А вы сами, начальники, о чем думаете? Нил Иванович без нашего «внимания» нашел средства. Так вот и вы найдите их… Да, да, пораскиньте мозгами!

Ольга молчала, прислушиваясь к тому, что говорили между собой приехавшие. «Сколько я положила труда и времени, чтобы заставить трест питания доставлять горячие обеды на поле! Если бы не Долгунов, пожалуй, и не добилась бы. А чего стоят мне мелкие технические нововведения на моем поле!» — сказала про себя Ольга и вздохнула.

Начальство прошло мимо обедающих и направилось вдоль полотна узкоколейки в сторону поселка. Ольга задержалась у своих бригад. Увидев Павлова, она приветливо улыбнулась и подошла к нему.

— Ты еще не получил обед? — спросила она.

— Нет. Да мне и не в чего взять, — весело ответил Павлов.

— Все ваши люди, приехавшие на воскресник, не захватили судков, — сказала Тарутина и, заметив Машу Козлову, поманила ее рукой к себе. — Козлова, пусть столовщицы быстрее возьмут у пообедавших торфяниц судки, ложки и вилки, вымоют их и отдадут городским.

— Все уже сделано, товарищ начальник, — ответила Козлова.

Столовщица, молоденькая девушка-подросток, в чистом белом халате, с двумя светло-русыми косами на худеньких плечах, повернулась лицом к Павлову и, серьезно посмотрев на него, спросила: