Сергей Малашкин - Девушки

— Позора этого я не могу допустить! — твердо заявила своим девушкам Ольга. — Буду решительно говорить с Волдыриным, как только он придет на поле.

С тяжелым чувством смотрела Ольга на подруг, думая о Волдырине, о хаосе на его поле, не выходившем из прорыва, о своей бригаде, которая может потерять почетное знамя. Девушки, не разгибаясь, отрывали сырые, разваливающиеся куски торфа, с трудом укладывали их змейками в месиво грязи. Захламленные и заросшие травой и кустами канавы не собирали воду, они не прочищались после разлива гидромассы на карты. Торф подсыхал плохо, да и не мог хорошо сохнуть на грязи.

Прошел обед, торфяницы снова встали на работу, а Волдырина все еще не было видно на поле.

«Придется вечером идти к нему. Может, он ходит по другим картам, а на нашу не хочет и заглядывать», — подумала Ольга, вспомнив, как она с подругами выбросила начальника поля из теплушки под откос.

— А вон и Волдырин катит! — воскликнула Сима, выпрямляясь и заправляя выбившиеся косички под край белой панамки. — Нам скоро с поля, а он на поле. Вот это начальничек!

Девушки засмеялись и, взглянув на приближающегося Волдырина, нахмурились и принялись за дело. Он быстро шел по трубам. Поравнявшись с картами своего поля, он спрыгнул с труб и повернул к бригаде Тарутиной. Ольга пошла к нему навстречу — ей не хотелось говорить с ним в присутствии девушек. Она встретила его на бровке и поздоровалась с ним. Волдырин остановился и с приятным удивлением подумал: «Ага, и Тарутина становится почтительной, как только я стал для нее начальником!»

Ольга, поглаживая ладонью вершинки порослей осинника, мягко сказала ему:

— Петр Глебович, мне надо поговорить с вами, и серьезно.

— Пора, давно пора, Тарутина! — весело ухмыльнулся Волдырин. — Я думаю, вы теперь отдадите мне те денежки, что взяли у меня в теплушке. Помните, а?

— Помню. Но разве вы не знаете, что эти деньги, ровно сорок тысяч, девушки внесли на танковую колонну… от вашего имени? Вы должны такой честью гордиться, — серьезно, без улыбки, ответила Ольга. — Сейчас я хочу говорить с вами о деле.

— Сейчас вы, Тарутина, обязаны работать! — сразу рассердившись, прошипел Волдырин.

Ольга взглянула на него. Черный пиджак был застегнут только на верхнюю пуговицу. Картуз сидел на голове не прямо, а козырьком набок. Нос был красен, изо рта пахло перегаром.

— Нет, нам надо сейчас поговорить. Вы знаете, что мы посланы на ваше поле для ликвидации прорыва…

— Вот и ликвидируйте!

— Петр Глебович, у меня есть предложения.

— Я не желаю слушать их!

— Тогда не обижайтесь, если я сегодня же пойду к Нилу Ивановичу и Долгунову, — волнуясь, предупредила Ольга. — Я могла бы пойти к ним и вчера, но решила не обходить начальника поля.

— Говорите, — сердито буркнул Волдырин, — я слушаю вас.

— Вы знаете, Петр Глебович, что карты держат воду. Надо прочистить канавы и…

— Слышал не раз! — резко оборвал Волдырин. — Не время заниматься чисткой канав! Не буду! Давайте дальше!

— Почему вы, Петр Глебович, не проскородили осенью поверхность карт? Если бы это сделали, то гидромасса быстрее подсыхала…

— Хе-хе! А где я вам тракторы возьму? Кто их даст во время войны?

— Начальники других полей нашли.

Волдырин сдвинул картуз на затылок, почесал за ухом и сказал насмешливо:

— Они счастливые, а я несчастный, вот только поэтому и не дали тракторов на мое поле.

— Валики на бровках сделаны отвратительно. Надо бы проверять работу бровщиц.

— Чем же они, позвольте спросить, плохи?

— А то хороши? Если бы были хороши, так хлам не завалил бы канавы и на картах не было бы столько грязи. Девушки обезручели на вашем поле. Одно удовольствие работать у Барсукова или Морозова… Выработка большая, и руки не болят, торф сухой получается, в руках звенит. А на вашем поле грязь одну таскают. Какое это топливо? Срам один! — проговорила с волнением Ольга.

— Ищите другого начальника. Кто вас держит на моем поле, если оно вам не нравится! — огрызнулся Волдырин, и его оловянные глаза сердито блеснули.

— Послали к вам, значит, должна работать, — возразила Ольга и стала еще резче критиковать его.

Волдырин улыбался и зло отшучивался, но уйти не решался, так как в душе трусил перед нею.

— Ну, крой, крой, Тарутина! Все равно нынче тучек не будет! А гром, как известно, не грянет с ясного неба. Хе-хе!

— Для вас, пожалуй, скоро грянет, если так будете пьянствовать, да спать до обеда, да…

— А вам-то что за забота? Вы мне не жена, не любовница, — гаденько рассмеялся Волдырин и, закатив глаза под лоб, стал глядеть на небо, на редкие, беловатые, с желтыми краями, обращенными к солнцу, облака.

— Как что? — возмутилась Ольга. — Техники ваши, да и вы сами должны пораньше вставать и выходить в поле, вот что! Неужели вы не видите, что благодаря вашим запаздываниям бригады часами простаивают без дела?!

— Что еще? Что еще? — поддразнил Волдырин.

— Не беспокойтесь, есть еще! Вот, например, на полях Барсукова, Морозова, Гришина и других — я это сама видела — имеются навесы, под которыми можно от грозы и дождя скрыться. А у вас девушки мокнут под дождем, простуживаются и потом болеют.

— Сделай вам навесы, так вы, хе-хе, и кроваток с матрасами запросите, — хохотнул Волдырин. — Что вам надо еще под навесы-то?

— А с водой как обстоит у вас дело? — словно не замечая насмешек, продолжала Ольга.

— А что? Разве воду не носят? Каждая бригада по две водоноски имеет.

— Вот в этом-то и беда: на пятьдесят бригад — сто водоносок. Сто девушек оторваны от более нужного дела. А вырой вы колодцы на поле да поставь переносные кипятильники, так и десять человек управились бы.

— Че-пу-ха! — произнес Волдырин и, отвернувшись, стал смотреть на укладчиц змеек.

— Почему же это чепуха?

— Да так. Где, скажите, кипятильники взять? Кто будет колодцы рыть? Да есть ли под низом вода, годная для питья? На какой она глубине? Так наивно могут рассуждать только фантазеры.

— Не мешало бы вам, Петр Глебович, немножко если не пофантазировать, то хотя бы мозгами пошевелить… для пользы дела. Возьмем теперь переходы на картовых канавах. Этих переходов нет на вашем поле. Чтобы пройти от поселка в дальний конец поля, так надо перепрыгнуть триста — четыреста канав!

— А вы что, сигать, что ли, не умеете? — спросил Волдырин и захохотал.

— Сколько же надо сил для девушки только на одни прыжки через канавы? — не слушая Волдырина, продолжала Ольга. — Другая до того напрыгается, что пока дойдет до своего участка работы, рот разинет. Лучше бы девушки эту силу, потраченную на прыжки через канавы, употребили на дело…

— Ладно! Я вас выслушал. Завтра я для вас самолет пришлю. На нем, хе-хе, летать будете через канавы.