Антон Алешко - Дороги без следов

Получив тумака в затылок, Васильев поднялся выше. Оглядываясь, усмехнулся. Снова опустился очень низко.

Несколько километров летел, как ехал, над полевой до­рогой. Затем взял левее на цветистый луг. Держался над самой травой.

Слева тянулась ровная синяя лента реки, за нею горбился берег, заросший сосняком. На таком же расстоянии справа виднелся белый, обсаженный березами, большак.

Вихаленя любил такую высоту. Ничего нет лучше, как летом, в солнечный день, вырваться в воздух на "По-2" и на бреющем пронестись над лугами и полями. Сегодня Васи­льев ему как раз угодил.

Откинувшись плечами на спинку сиденья, Вихаленя жмурился, как кот на солнце, любовался окрестностями, сле­дил, как волнистая трава стремительно стелется под крыло.

Вдруг они как-то боком взмыли в вышину. Вихаленя ин­стинктивно потянулся, чтобы сесть прямо, и, ухватившись руками за борта, увидел на траве девчат. Они махали руками.

Покружившись над девчатами, Васильев полетел дальше.

Через минуту оказались над рекой. Купавшиеся солдаты, увидев самолет, подбрасывали пилотки, трясли гимнастерка­ми, брызгались водой.

На середине реки Васильев выключил мотор, повернулся к Вихалене, видно, хотел что-то сказать. Однако, почув­ствовав, что самолет стал терять высоту, повернул назад ссередины реки и чуть не стукнулся колесами о берег. Взмыл и сел на луг.

- Что случилось? - Вихаленя привстал в задней кабине.

- Будем купаться.

- Ты что?!

Васильев вылез на крыло.

- Сначала идите вы, а потом я,- соскочил к солдатам, которые окружили самолет.

Васильев не признался Вихалене, что мотор над речкой не завелся, и он вынужден был сесть на этот луг, ибо ничего другого придумать не мог.

В авиации давно известно, что воздушное хулиганство до добра не доводит. И вот, пожалуйста!

Вихаленя зашагал к берегу реки, а Васильев, вскочив на крыло, опять сел в кабину. Посмотрел, сколько осталось горючего в баках, подвигал ручку управления. Все в норме. Что же случилось? Почему не завелся мотор?

Васильев вылез из кабины, обошел самолет.

К нему подбежал солдат, в одной рубашке.

- То-о-оварищ летчик, прокати,- сказал с восточным акцентом.

- Такого черномазого самолет не поднимет.

Солдаты захохотали.

- Ибрагим, а где твои трусы?

- Все на берег, марш! - послышалась команда.

Солдаты побежали к реке. А Васильев ходил и ломал голову, как отсюда выбраться. Прошел по лугу туда и обрат­но. Луг был ровный, грунт твердый. На истребителе можно садиться.

"Пищиков мне этого не простит",- подумал Васильев.

Он даже не заметил, как к самолету подошел старший лейтенант.

- Васильев?

Васильев оглянулся.

- Потышин? Здравствуй!

- Елки-палки, гора с горой не сходятся! - Потышин протянул руку.- Как ты попал сюда?

- Я-то прилетел. А вот как ты здесь очутился?

- Служу в гвардейском танковом полку. Стоим в дерев­не,- показал на хаты, теснившиеся на опушке леса.- Про­шу в гости...

- Спасибо!

- Офицеры у нас хорошие, дружные...

Потышин расспрашивал про летчиков, техников, и по тону, каким тот говорил, Васильев понял, что он все еще тоскует по авиации.

- Один прилетел? - Потышин увидел офицера, кото­рый одевался на берегу.- С доктором? Передавай привет Пищикову, Мохарту...

Пожал руку и быстро пошел своей дорогой.

- Отгадайте, с кем я сейчас разговаривал? - спросил Васильев, когда вернулся доктор.

Вихаленя оглянулся.

- Не знаю.

- С Потышиным. Он уже танкист.

- Если поумнел, то станет хорошим танкистом. Иди купайся...

- Вы когда-нибудь запускали "По-2"?

- И не один раз!

- Прогреем мотор.

Васильев сел в кабину. Вихаленя крутнул за лопасть вин­та, отскочил. Мотор завелся.

- Садитесь! - что есть мочи крикнул Васильев.- По­летим!

Поднявшись над прибрежными кустами, Васильев улыб­нулся Вихалене и стал набирать высоту.

И полетели они над лугами, полями, деревнями.

Теперь Вихаленя не смотрел за борт. С высоты не инте­ресно смотреть на лес, на поле, на дороги. Пропадало что-то такое, что привык сызмальства видеть на земле.

Пролетели над линией железной дороги, прошли над черным как сажа шоссе и скоро приткнулись в Боровом воз­ле "Т".

- Доктор,- улыбнулся Васильев.- Не закачал?

Вихаленя опустил ноги за борт, нащупал ими плоскость и соскочил на землю. Положил руку на горячее плечо Васи­льева, нахмурился:

- Молодой человек, если ты и в личной жизни такой же шалопут, как в воздухе, то дрянь дело.

- На что намекаете? - Васильев на минуту задумался, но тут же на его лице до ушей расплылась улыбка.

Вот и сердись на такого!

- За лесом ты меня чуть не выбросил...

- Так разве ж это я? Над лесом теплое воздушное те­чение все время поднимало машину, а как очутились над полем, сразу провалились. Привязываться надо, доктор!

Вихаленя похлопал его по плечу и пошел к Степанову.

Степанов и Кривохиж сидели с молодыми летчиками воз­ле самолетов. Держа руки одна за другой уступом, как дер­жится пара самолетов в строю, Степанов что-то показывал.

- Добрый день, отшельники! - крикнул Вихаленя.

- Добрый день, доктор!

Летчики обрадовались, встали.

- Как вы тут? Не устали?

- Где там,- сказал Степанов.- Какие новости при­везли?

- Какие у нас новости... Тишина. Прилетел посмотреть на вас, а заодно и фильтры привез, - Вихаленя посмотрел на Васильева.- Ладно, ничего не скажу, не дергай за рукав... Есть послание,- подал письмо Кривохижу. - Комментарии к нему после. Согласен? - Обвел взглядом веселые лица летчиков.- Думал, вас здесь заездили, а вы как дачники!

Вихаленя взял Степанова под локоть и повел его к пуль­ту. Степанов сбросил гимнастерку и, голый до пояса, сел на табурет, подвинув микрофон на край стола.

- Авиационный врач должен уметь работать везде,- вынул из сумки аппарат в эбонитовом ящике, аккуратно наложил Степанову на руку черную манжету. Измерил кро­вяное давление, послушал сердце, легкие.

- Летай на здоровье!

Оглянувшись, махнул Кривохижу. Тот на ходу стал рас­стегивать пуговицы на воротнике гимнастерки.

- Иван Иванович, ты поправился.

- Летчик от полетов раздается вширь...

Кривохиж сел. Вихаленя и ему измерил кровяное давле­ние.

- Катя сказала, что у нее все хорошо, однако я сегодня заметил...

Кривохиж насторожился. Услыхав голоса молодых лет­чиков, попросил:

- После поговорим, доктор. Хорошо?

Вихаленя придирчиво осмотрел молодых летчиков. Они понравились ему.

- А ты что заскучал? - глянул на Кузнецова, который все время почему-то молчал.

- Не обращайте внимания,- сказал Аникеев.- Он от природы такой. Молчун!

Поговорили, посмеялись, и летчики разошлись к само­летам. Вихаленя проводил их в воздух, собрал со стола свои бумаги, положил в сумку прибор и пошел к механикам.