Ефим Терешенков - Женя Журавина

В работе Надежды Ивановны большое место занимала газета «Пионерская правда», а также местные, краевая и районная газеты. Подвиги воинов на фронте, героев труда в тылу давали богатую пищу для ума и сердца Дети составляли альбомы: «Герои-летчики», «Города-герои», «Славные танкисты», «Герои трудового фронта». Иногда газетные очерки читали и разбирали на уроках, после уроков, брали на дом и читали родителям. Светлое чувство Родины все больше и больше наполняло детские сердца, поднимало дух, звало на подвиги. С этим чувством они учились, выполняли общественную работу, вступали в тимуровские команды.

Когда учительница шла на урок, ее лицо и глаза светились радостью, точно это была счастливая, спокойная мать, которая возвращалась в свою семью и заранее радовалась тому, как они ее встретят, когда она развернет перед ними все, что принесла в класс. Каждый день, с глубокой любовью к человеку, она рассказывала им о лучших людях страны, о защитниках Родины, о богатстве и славе Отчизны, о тех, кто ее возвеличил своим трудом и умом, своим горячим сердцем и чистой совестью.

Квартира учительницы была заполнена книгами, газетами, журналами. Они лежали в большом раскрытом шкафу, на столах, на стульях. Большая комната казалась заполненной до отказа, но здесь ничто не мешало, все было на своем месте, все под руками, и хозяйка хорошо знала, что и где у нее находится. В этой «кухне» было множество «припасов», было из чего приготовить для детей самые разнообразные «блюда»: интересный урок, классный час, пионерский сбор, утренник, школьный вечер, — отметить знаменательную дату, подобрать предложение для разбора, сказку, поговорку, книжку для внеклассного чтения, которая с первой же страницы захватила бы и увлекла учеников. В течение многих лет она подбирала и копила эту «пищу» для детского ума, проверяла, отбрасывала все «неудобоваримое», оставляла наилучшее, что вызывало живой интерес, поднимало силы, побуждало к самостоятельной работе, наполняло детское сердце теплом и светом.

За окном безумствовал тайфун. Две электрические лампочки — одна на кухне, а другая над столом — то вовсе потухали, то светили в полнакала, и хозяйке в помощь им пришлось зажечь керосиновую лампу. За столом сидели две учительницы: старая с гладко причесанными седыми волосами и молодая с непокорными локонами, которые приходилось то и дело укладывать на место.

Сначала Надежда Ивановна расспросила свою гостью о ее семье, о личной жизни, затем стала журить, что так далеко уехала от родителей.

— Надежда Ивановна! Да что вы меня корите! А где ваша дочка?

— Ну, она партийная. С нее особый спрос.

— Я тоже партийная, — сказала Женя и встала на ноги, точно хотела показать, как она выросла.

— Ой, девушка, что-то мне не верится. Такая молоденькая...

— Верное слово! Вот он — партийный билет!

— Доченька! Вот ты какая... Умница... А я думала... Ну, я буду с тобой запросто... Коли что — не осудишь. Чем же тебе помочь?

— Опыт ваш хочу перенять, чтобы передать другим. За этим и приехала.

— Трудное это дело, доченька. Перенять — надо поработать. Со стороны кажется просто, а на деле — не так. Вот, скажем, первый день в школе, добукварный период, первые шаги ребенка в школе! Какое большое значение имеют они для дальнейшего! И об этом у меня — полочка книг, сверток таблиц, пособий. Или безударные гласные. Ошибки по этому разделу идут до десятого класса. А можно избежать. И по безударным есть у меня все что необходимо. Но и это не главное. Главное в другом — в нашем авторитете. Знание — это как бы плоды на дереве: мало в этом году — вырастут в следующем; важнее само дерево, его способность плодоносить. А это определяется воспитанием. А воспитывать можно, только обладая авторитетом. Нет его — ни родитель, ни учитель воспитателями не будут, слово их не дойдет, весу в нем не будет. Спросишь, где его взять, авторитет? А он никому не дается в готовом виде. Он создается самим человеком. И чем создается? Знанием дела, безупречным поведением, требовательным, уважительным, заботливым отношением к детям. Знание учителя — это и есть та пища, которая обеспечивает роет. Но знания-то наши должны лежать у нас глубоко в сознании. То же и требовательность. Без нее не может быть авторитета. Нетребовательному не место в школе: нетребовательный не воспитывает, а развращает.

Три дня, пока длилась непогода, Женя не выходила из квартиры Надежды Ивановны. Здесь она, пожалуй, впервые поняла, что значит подлинная глубина знаний. Ее удивило и даже испугало, какой иногда малостью мы довольствуемся, считая, что уже достигли глубины, тогда как только скользнули по поверхности.

Вернувшись в педкабинет, она доложила своему начальнику о положении в школах, отмечая то хорошее, что обнаружила у отдельных преподавателей и что нужно сделать достоянием всех; рассказала, что делала в каждой школе; упомянула, на какие вопросы не могла ответить.

— Типичное не то! Вы должны были наладить социалистическое соревнование школы со школой, а внутри школ — класса с классом, в классе — ряда с рядом, ученика с учеником. Уходя из школы в другую, вы должны были нести проект соцдоговора.

— Но ведь соревнование должно быть от души; для этого надо было как-то войти в душу, иначе оно превратится в формальность. Надо, чтобы учитель имел в виду не цифры, а знания, внутренние качества ученика. Но как их учесть — трудолюбие, интерес, любознательность.

— Вы против основного метода в нашей работе. С меня довольно. Беря вас в аппарат, я допустил ошибку. Уже видно по всему, что мы с вами не сработаемся. Ваши поездки по району я считаю бесполезными, а может быть, и вредными, я еще посмотрю. В район я больше вас не пущу: поедете в Узалинскую школу. Там учительница уходит в декрет, поведете ее класс, пока вернется. А там посмотрим...

На следующий день, сложив свои вещички, Женя ждала попутной машины. Ждать пришлось долго. За это время она много передумала, припомнила все подробности своей жизни за последние полтора года. «Большинство на земле, — думала она, — честные люди, и цель у них одна — сделать жизнь счастливой, но среди них орудуют миляги и делают жизнь горькой. Как сказать большинству: смотрите, они поступают нехорошо, неправильно! И кто послушает, кто проверит? Пойти к секретарю райкома? Но ведь это значит оправдывать себя и осуждать другого! Нет! И затем — права ли я сама? Написать Агнии Петровне? Нет! Спасибо ей и за то, что уже сделала».

Подошла грузовая машина, Женя перебросила в кузов свои вещи, а затем взобралась сама. Когда выехали в поле, машина пошла по ухабам, накинулся ветер и холод, и Женя пряталась между пустыми бочонками, как будто они могли согреть.

В новой школе Жене поручили четвертый класс. Квартира оказалась столь же бедной внутри и снаружи, как и в районном центре. Встретили ее как «несправившуюся» с работой, - поэтому с первого же дня директор зачастил на уроки. На первом же уроке, как только она открыла журнал, мальчики ринулись к столу, и каждый стал предлагать свою ручку; большинство из них разместилось на передних партах, задние — опустели.