Ефим Терешенков - Женя Журавина

Мир царил на земле. Его излучало все: не спеша, точно коровы по пастбищу, шли по небу облака, в лазури журчали жаворонки, разбегались по всем направлениям дороги, а по дорогам шли и ехали люди, и у всех была одна забота — мирный труд; и если в отдалении слышались раскаты грома, все знали, что это уже не гром войны, а настоящий весенний гром, утверждающий победу жизни.

Дождалась наконец и Женя своего солдата, но, увы, радость встречи через минуту омрачилась. Будничный, серенький вид жены поразил Колесова. Положение, в котором она находилась, не делало ее красавицей, а новость, которой она хотела его порадовать, испугала его, и он поспешил к Миляге: там угощение было обильней.

А вечером, когда остались одни, Колесов окончательно раскрыл свои карты.

— Меня такая перспектива не радует — жить в этой дыре и нянчить ребенка. В крайоно мне предлагают директорство в городской школе. А там рядом институт. Я неплохой лектор. В последнее время читал лекции для солдат и офицеров. Успех был исключительный. То, что ты заводишь ляльку, меня печалит. Она будет мешать. Лучше бы, если бы ее совсем не было...

Эта тирада — слова, как палочные удары, — заставила Женю съежиться, как от побоев, расплакаться, посмотреть на себя со стороны: бедно одетая, некрасивая, безродная, — кому она такая нужна?! Но через минуту она была другой: гордой и сильной, такой, как однажды, во время посещения семьи офицера. Нет, она не для того существует, чтобы терпеть и сутулиться, не для того, чтобы сносить чьи-то оскорбления, — она для того, чтобы делать жизнь разумной и счастливой.

— Ляльку завожу не я, а мы оба. Если тебя она печалит, то меня радует. Для тебя лучше, чтобы ее не было, для меня — лучше, если она будет. Вспомни, не я тебя по свету искала, а ты меня искал и нашел, не я нуждалась в твоей помощи, а ты — в моей. Вспомни, как началось. Ты не хочешь моего... нашего ребенка — что ж, иди... добивайся «исключительного» успеха. У нас есть судья — Агния Петровна. Завтра же пусть и рассудит.

— Женя, да что ты! У меня и намерений таких нет...

— Ты сам не знаешь своих намерений. Сегодня нет, завтра появятся...

К удивлению Жени, Агния Петровна, которая теперь заведовала районным отделом народного образования, стала на сторону Колесова:

— Ему надо расти. Я теряю вас, двух работников в своем районе, но государство-то вас не теряет. Вы свое везде сделаете. А ученые люди нам нужны. И всякому, кто хочет учиться, надо открывать дорогу. Что мы будем стоить без ученых?

— Агния Петровна, но ведь расти можно везде! И нужно было посоветоваться со мною, а не изрекать свою волю. Я не хочу быть тенью: куда он, туда и я. Тут такие люди... такие дети... Как я их брошу? Они трудятся, а мы... переводимся...

Женя расплакалась.

Агнии Петровне и Колесову с трудом удалось уговорить Женю ехать в город.

На другой день Колесов уехал принимать школу, а недели через две уехала и Женя.

— С работы меня не увольняйте — я иду в отпуск. Вы знаете, за все годы, что работаю с вами, я ни разу не была в отпуске. Подходит мой декретный...

— Знаю, Женя, все хорошо помню. Время было такое — не до отпусков. А теперь отдохни, — говорила Агния Петровна. — О моей дочке ничего не слышно — теперь ты у меня за дочку.

— Агния Петровна, спасибо вам за все. Представить не могу, что бы я делала без вас. А про мужа скажу как матери. Ведь верно же, Агния Петровна: если нет уважения, равенства, какая жизнь? Служить ему, а он будет командовать и помыкать... Нет, нет...

— Сложное дело — семейная жизнь. Мы и себя плохо знаем, а про других — говорить нечего. Надо уметь кое в чем уступать, кое-чего не замечать, а кое с чем и мириться...

— Нет же, Агния Петровна, нет! Тогда не жизнь, а болото... Хочется, чтобы было солнце, а у вас выходит — выполнять повинность! Я ни перед кем не виновата...

Город встретил Женю неприветливо: моросил дождь; Колесов был озабочен и плохо слушал; директорская квартира была не прибрана, захламлена, казалась неуютной; многого не хватало; посуды, мебели, штор, скатертей; нужно было произнести побелку, тщательную уборку. И на этом фоне и Колесов и Женя казались чужими людьми, забежавшими сюда только чтобы переждать непогоду.

Женя видела, что Колесов тяготится и ей и обстановкой, но, деятельная натура, она сразу же решила и в этом запустении как можно скорее навести порядок.

— Ну вот что, товарищ директор: жить в этом хлеву нельзя! Думала, приеду, в квартире чистота, на столе скатерть, цветы. Неужели ты об этом и не подумал?

— Будем ходить в столовую. Тут близко...

— Тогда уходи на свой педсовет, а я наведу хоть небольшой порядок.

— Да, я уйду. Педсовет не скоро, но надо подумать, подготовиться. Народ здесь зубастый...

Колесов ушел в школу, а Женя, недавно получившая отпускные, ушла в магазины и за несколько часов, пока заседал педсовет, произвела в квартире «полный переворот»: на окнах висели занавески, стол был застлан скатертью, на столе стояла ваза с цветами, кое-какая закуска и даже бутылка вина и две рюмки.

Педсовет затянулся, и Женя успела показаться и в школе. Муж познакомил ее с учителями, и те, особенно учительницы, разглядывали директоршу с нескрываемым любопытством, а когда расходились, Женя услышала, как говорили:

— Она ему не пара.

— Простенькая очень.

— А он мне нравится: широта взглядов, остроумие...

— Головка — ничего, а в остальном — колхозница. Да еще в интересном положении! Зачем ему ребенок?

Женя возмутилась: что значит колхозница? И как они смеют произносить это слово так пренебрежительно! Посмотрели бы, какие там люди! Как работают!

Она взяла мужа под руку:

— Пойдем.

— Да, пойдем, а то в столовой ничего не останется.

— Мы не пойдем в столовую. Не забывай — ты теперь семейный человек: пока отпуск, я покажу тебе, какая я хозяйка!

— Что я вижу! — воскликнул Колесов, когда они переступили порог и зажгли электричество. — Волшебница! Откуда эта скатерть-самобранка? Какая чистота! Какой порядок! И цветы! И вино! Ну, дай же я расцелую тебя, мою хозяюшку-козарушку! А мне, понимаешь, и домой идти не хотелось! А тут такая прелесть! Ну и умница же ты у меня, Женька.

— У себя, а не у тебя! А вернее — у обоих! А ты имел исключительный успех! Я слышала, одна учительница сказала, что я тебе не пара, что ты не лишен остроумия, а я простая колхозница.

— Верно? Так и сказала? Кто же это такая?

— Да эта — в синем платье.

— А! Таисия Владимировна! Эта уже покушалась на мою невинность, да я не поддался, как Иосиф...

— А ты хорошенько взвесь: почему и не поддаться! Жена — колхозница, муж — офицер, к тому же не лишенный остроумия, — действительно не пара!

— Хорошо, подумаю. А пока давай справлять новоселье. Верно, как мне не пришло на ум подготовиться к встрече? Ведь все это мог сделать и я. Теперь угощай ты. Ты устроила встречу, и у тебя лучше получится.