Валерий Осипов - Разрушение храма

Откуда же взялся у нее этот большой флакон? Свои доллары (а заодно и часть моих) она потратила в первый же день. Значит… Значит, это подарок. Его подарок.

Что делать? Выбросить? Вылить в умывальник?.. Конечно! И немедленно.

Я протягиваю руку к большому флакону, и вдруг передо мной возникает картина: я вижу себя как бы со стороны — пылкий ревнивец, склонившись над раковиной, дрожащей рукой выливает подарок соперника.

И сразу же вслед за этой картиной возникает передо мной Его лицо, Его усмешка — лей, лей, а мы еще одного «Диора» купим.

И ее глаза, полные презрения и жалости.

И я отдергиваю руку. Нет, такого удовольствия я им не доставлю. Ни Ему, ни ей. Если она считает возможным оставлять открыто, на виду, Его подарок в номере, в котором мы как муж и жена вынуждены пока жить вместе, значит, она внутренне уже на что-то решилась. Значит, чтобы не позориться и не рвать на куски себе нервы, надо перестать жить с ней в одном номере. Пусть наш прекрасный руководитель снимает теперь для меня и для нее отдельные номера. И там, в своем отдельном номере, она может раскладывать и развешивать его подарки как захочет. А я буду жить отдельно от нее.

Но если это произойдет, он будет запросто ходить к ней в номер…

Пусть ходит. Пускай ходит в ее номер, а не в наш с ней общий номер.

Наверное, я уже не люблю ее. Уже не люблю… Или не любил никогда? И наш брак был ошибкой?.. А сын, который остался в Москве, от которого папа и мама уехали вместе, а вернутся врозь, чужими людьми?

Может быть, рассказать обо всем самому послу? Пусть принимает меры… Идиотизм! В конце концов, я же не истеричная баба, которая бежит в партком жаловаться на неверного мужа.

Я смотрю из окна вниз, на площадь Пушек. Пальмы, лавры, оливки… Длинный ряд легковых машин. Гигантская реклама кока-колы напротив на стене. Рядом — афиша очередного американского боевика. Главный герой — сексуальный вампир, героиня — сексуальная вампирша. Господи, как мне надоели все эти сексопилы и сексуалки. С каким бы удовольствием посмотрел бы я сейчас фильм, скажем, о медвежонке Винни-Пухе и поросенке Пятачке. Так ведь негде. Не идут в Бейруте такие фильмы.

Вот остановился внизу под моими окнами шикарный девятиместный «линкольн» с хромированными дверцами. За рулем сидит какой-то благородный красавец (от «Режант-отеля» до парламента рукой подать, наш высокообразованный в ливанских делах руководитель группы в первый же день объяснил нам, что «Режант-отель» предназначается только для очень значительных лиц).

Красавец вылезает из машины. На голове у него ослепительно белоснежный бурнус. Сейчас он, очевидно, забросит в отель для значительных лиц свой баульчик из верблюжьей шерсти и отправится в миниатюрный, похожий на резную шкатулку ливанский парламент выражать вотум недоверия.

— Тэкс! Тэкс! — слышу я вдруг под окном высокий и гортанный голос красавца.

Вот, оказывается, в чем дело. Благородный красавец — всего-навсего водитель такси.

От удивления я даже высовываюсь в окно.

— Месье, тэкс? — мгновенно замечает меня красавец.

— Нон, нон, — качаю я головой.

Скорее надо сматываться из номера, а то сейчас прорвется через портье, объяснив, что месье с третьего этажа заказал ему тэкс. А уж прорвавшись, непременно слупит с меня калым, то есть бакшиш по-местному. И никакими силами его бесплатно из номера не выведешь, уж в этом будьте уверены.

Баста. Мусульманский район. (Я приехал сюда на автобусе, прыгнув на подножку прямо из дверей отеля для значительных лиц, а красавец таксист, уже карауливший меня около входа в гостиницу, увидев это, завизжал, замахал руками, заматерился по-своему и, сдернув бурнус, бросился было догонять автобус — шутка ли, верная добыча из рук уходила, но, вспомнив, очевидно, о своем такси, шикарном девятиместном «линкольне», остановился, погрозил мне кулаком и повернул обратно.)

Стены домов густо обклеены листовками. Или были недавно выборы в какой-нибудь муниципальный орган, или скоро будут. В Бейруте во всех выборах (все равно куда) участвует не меньше сотни политических партий (иногда одна партия объединяет всего-навсего несколько квартир или представляет просто-напросто одну семью). И у каждой партии своя программа, своя платформа — на гектографах печатаются предвыборные плакаты с портретами кандидатов и их политическими кредо и вывешиваются на стенах домов. Стен, естественно, не хватает. Тогда в ход идут деревья, но здесь почему-то уже больше висит плакатов, на которых портреты кандидатов просто нарисованы от руки.

Я иду по бесконечно длинной, лишенной растительности улице. Современные многоэтажные дома вдруг сменяются какими-то средневековыми глухими глинобитными стенами. Под ногами, словно осенние листья, шелестят предвыборные плакаты и лозунги. На земле их, пожалуй, еще больше, чем на стенах домов.

Зачем я приехал в эту чужую и, собственно говоря, совершенно ненужную мне страну? Как это получилось? И зачем я взял с собой жену? (Сколько людей, даже ее родители, говорили мне, чтобы я не брал ее с собой, а я никого не послушал.)

Пора разобраться во всем этом. Пора дать ответы на все эти вопросы хотя бы самому себе. Пора, пора… А то будет поздно. Слишком поздно.

Собственно говоря, сама идея такой «далекой» поездки существовала уже давно. Хотелось забраться как можно подальше от Москвы, посмотреть на жизнь совершенно незнакомых людей, на их уклад, нравы, обычаи. Посмотреть и написать обо всем этом. Может быть, даже книгу. Тем более что первая книга о Якутии только что вышла, быстро разошлась, в печати ее хвалили, и издательство, выпустившее ее, настойчиво предлагало договор на вторую книгу.

Но о чем должна быть эта вторая книга молодого журналиста, всего три года назад окончившего университет? Смутно, очень смутно рисовался замысел серии зарубежных очерков. Были честолюбивые планы — поехать работать собственным корреспондентом за границу.

В двадцать семь лет хочется видеть мир. Хочется знать, как живут люди и страны, находящиеся на противоположной социальной позиции. Для журналиста это желание удовлетворялось очень просто — работа за рубежом. А для этого требовалось проявить инициативу в избранном направлении.

Вышедшая книга и полученный за нее немалый гонорар давали возможность купить путевку в любую страну. Ближайшая поездка была в Ливан. И, чтобы не ждать (деньги разойдутся), ливанская путевка была приобретена. А ночью, когда зашел разговор о предполагаемой книге о Ливане, жена вдруг сказала Курганову, что и она тоже хочет поехать в Ливан. Ведь не было же у них свадебного путешествия четыре года назад, когда они поженились (да, действительно, свадебного путешествия тогда, на пятом курсе университета, не было). Так вот, пусть эта общая поездка в Ливан будет задним числом считаться их свадебным путешествием — хоть и запоздалым, хоть и через четыре года после свадьбы, а все-таки…