Геннадий Семенихин - Взлет против ветра
- Название:Взлет против ветра
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1974
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Геннадий Семенихин - Взлет против ветра краткое содержание
Взлет против ветра - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— У меня единственная полуторка на ходу, — сбивчиво ответил командир полка.
— Вот на ней и доставь, — отрезал комдив. — А лейтенанта Баталова оформи на боевик. — И трубка умолкла.
Минут через пятнадцать в сопровождении красноармейца из караульной роты фон Корнова уже отправляли в штаб дивизии, находившийся в пригороде Москвы, в двадцати километрах от аэродрома. Довольно проворно забравшись в кузов, барон отыскал глазами Баталова и приветственно помахал ему рукой.
— Прощайте, юноша. У нас не было возможности поговорить с вами на земле, но мы достаточно мужественно обошлись друг с другом в воздухе. Меня почему-то не покидает уверенность, что мы еще раз встретимся в небе.
— Едва ли, — ответил за Баталова комиссар Авдеев. — Вам, господин барон, теперь ничто не угрожает. Проживете до конца войны в лагере военнопленных.
Взметнулась за полуторкой жесткая снежная пыльца, и машина исчезла за поворотом, прогрохотав всеми своими много раз чиненными частями. Полуторка не возвратилась к ужину. Охваченный неясной тревогой, Коржов позвонил дежурному по штабу дивизии, но оттуда ответили, что пленного еще не привозили. И только под самый уже вечер на КП полка позвонил генерал и мрачным голосом сообщил:
— Дрянь дело, Коржов. У поворота на Горьковское шоссе полуторка попала под бомбежку. Фугаска в нее почти прямым попаданием угодила. Машина в гармошку, шофер убит наповал, конвоир тяжело ранен. А барон бежал. Но как-то странно бежал, понимаешь? Переодел конвоира в свое теплое обмундирование и даже рану ему перевязал. А сам удрал в его одежде. Это логично. Но вот что странно, он бы мог шутя прикончить конвоира, но…
Прошли три трудных фронтовых года и четыре не менее трудных месяца. В марте сорок пятого один из наших отдельных истребительных авиаполков стоял на берегу Одера. Имя его командира подполковника Антона Баталова гремело в приказах Верховного Главнокомандующего. Многое изменилось за это время. Над Волгой, в окрестностях Сталинграда, в неравном бою пал комиссар Авдеев, великан Коржов остался в прежнем соединении, лейтенант Баталов из зеленого, наивного паренька превратился в зрелого воина. В жестах и движениях его уже не было прежней спешки, чуть располнело лицо, вместо вихров появилась новая прическа: он отпустил густые волосы и зачесывал теперь их только назад. Серые глаза смотрели на мир с добрым прищуром. На самом их дне прятал он теперь и свои радости и огорчения. По таким глазам трудно было узнать настроение их хозяина, зато они в своей мудрой неторопливости угадывали многое. И никто не называл его уже Антоном, обращались все к нему, именуя Антоном Федосеевичем. Баталов раздался в плечах, стал тверже и увереннее шагать по земле. Он давно уже ушел из штурмовой авиации в истребительную и на самых скоростных по тем временам «Ла-5» сбил уже восемнадцать фашистских самолетов. Две большие звезды носил он на полевых погонах, но мальчишество нет-нет да и просыпалось в нем, толкало на необузданные выходки. Одна из них стоила ему выговора и девятнадцатой победы.
Случилось это в какой-то из последних дней марта, когда агония фашистской Германии была уже всему миру очевидной. На главном участке фронта стали сравнительно редкими воздушные бои. Всю свою уцелевшую истребительную авиацию гитлеровцы использовали в качестве бомбардировщиков и штурмовиков. Бои чаще всего возникали в тех случаях, когда «Фокке-Вульфы-190», беспорядочно побросав бомбы, уходили на запад и подвергались атакам наших истребителей. Вот почему подполковнику Баталову показалась очень странной информация, поступившая с одного из аэродромов. В ней сообщалось, что не далее как сутки назад к группе штурмовиков, бомбивших порт Штеттин, при заходе на посадку с выпущенными шасси, пристроился «Мессершмитт-109» и зажег замыкающий самолет. Через день такая же точно история повторилась на аэродроме Репин, потом в Шпротау. Шифровка из штаба воздушной армии предписывала усилить осмотрительность в воздухе, быть бдительнее и на земле. Но злополучный «мессершмитт» и не думал униматься. На другой день, когда шестерка «илов», замкнув круг, штурмовала окопы, он внезапно появился в самом центре круга и озадачил летчиков тем, что тоже стал пикировать на артиллерийские батареи, а потом одной неотразимой атакой сбил два самолета и безнаказанно ушел. Летчики и воздушные стрелки еле-еле успели спастись на парашютах. Пулеметным огнем немец их расстреливать не стал. Вернувшийся из боя командир группы штурмовиков майор Селютин на вопрос, какие особые приметы имеет фашистский стервятник, мрачно сообщил:
— Что-то красное на фюзеляже у него намалевано. А что — разобрать не успел. Он на дьявольской скорости от нас ушел.
А на другой день уже из полка самого Баталова четверка «лавочкиных» повстречалась с неизвестным. Ее ведущий, страшно возбужденный от пережитого, ворвался в комнату командира полка и закричал:
— Видели, товарищ подполковник! Честное слово, видели!
— Кого? — не сразу догадался Антон Федосеевич, рассчитывавший в эту минуту маршрут для очередной группы «лавочкиных».
— Немца этого одиночного.
— И что же?
— У него действительно красный червонный туз на фюзеляже изображен. И стрела его пронзает в самом центре.
Баталов отложил в сторону цветные карандаши и рассеянно переспросил:
— Что нарисовано?
— Червонный туз, пронзенный стрелой.
— Вот как, — произнес он и задумался. Уже ставшее далеким прошлое на мгновение всплыло перед глазами, но Баталов решительно отогнал воспоминания прочь. «Нет, этого не может быть. Гитлеровцы падки на подобную роспись. «Мессершмиттов», разрисованных червонными тузами, летают десятки». И все-таки стало как-то неспокойно, ожил в памяти зимний день под Москвой. Не успел Баталов прийти к какому-либо определенному выводу, как над аэродромом пронесся тонкий, душераздирающий вопль чужого мотора, явно не похожего на работающий в воздухе мотор «лавочкина». Баталов все бросил, выскочил из каменного домика, где размещался штаб полка. С опозданием увидел свечой взмывавший в промытое весенними дождями небо «мессершмитт» и остолбенел от подобной дерзости. Сейчас, когда вся фашистская Германия на последнем издыхании, — и вдруг такая наглость. Он не успел больше ни о чем подумать. Откуда-то появился его адъютант лейтенант Староконь с белым треугольным матерчатым вымпелом в руке.
— Командир, ось подивитесь.
На матерчатом треугольнике красной тушью было написано по-русски без единой орфографической ошибки: «Вызываю самого лучшего аса вашего полка на честный рыцарский поединок над вашим аэродромом. Время берлинское— 12.00. Обеспечиваю набор высоты 3000 метров, затем сходимся. Выбросившегося на парашюте расстреливать из пулеметов не буду. Ас великой Германии». Вместо подписи внизу стояла эмблема: червонный туз, пробитый острой стрелой.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: