Юрий Петухов - Влюбленные

Клавдия Владимировна, закончив сборы, пошла к выходу (в ее взгляде, когда она посмотрела на сына, было что-то укоряющее). Шепнув Нине: «Непременно меня дождись», вышла. Один из моряков по сигналу Стефы тотчас же извлек из кармана бутылку вина и водрузил ее на стол.

— Из последнего плавания! Греческое!

— Вот это другое дело! А то… служба, творчество, — и Тамара достала из серванта рюмки, словно она здесь хозяйничала уже не раз. — Умствование портит пищеварение, а плохое пищеварение вызывает хандру!

Проходя возле Андрея Олеговича, Стефа шепнула ему:

— Не сердись. Эти флотцы — Тамарины знакомые. Приехали в отпуск и не знают, как убить время.

Андрей Олегович с холодной иронией посмотрел в ее сузившиеся глаза. Теперь он уже знал, зачем она привела с собой этих моряков. Хочет разжечь в нем ревность. И хотя он говорил себе, что ей это сделать не удастся, его все же покоробило, когда Стефа усадила возле себя плотнолицего моряка, и тот, подвинувшись к ней со стулом как можно ближе, опустил вниз руки.

«Они хотят проделать со мной то же, что я с Гербертом… Ну и пусть».

Он старался не смотреть на них. Обратился к Нине:

— Я и не знал, что вы вернулись… Давно?

— Да. Порядочно.

— Теперь насовсем?

— Зачем же? — Нина улыбнулась. — С полгодика поработаю, а потом переведусь в село.

Громкий хохот прервал их разговор. Смеялся плотнолицый моряк, радостно взвизгивала Тамара. Она кричала, стуча вилкой по бутылке:

— Не думайте, что только вы, моряки, умеете травить анекдоты! Стефа, исполни-ка свои знаменитые зарисовки с натуры! Ой, товарищи, это бесподобно! Я уже сто раз слышала и не перестаю восхищаться!

И Стефа, утрированно копируя местный выговор, стала представлять своих пациентов, рассказывать со всякого рода двусмысленностями о том, чем богата врачебная практика и что обычно умирает тайной в стенах кабинетов.

Нина почувствовала, как что-то нестерпимо горячее, сжигающее стыдом переполняет ее.

— Стефания Львовна… — произнесла она укоряюще.

— Что? — на нее смотрели нагловатые серые глаза.

Нине стало неприятно здесь находиться. Она поднялась и быстро вышла из квартиры. Андрей Олегович не успел даже задержать ее. Когда он выбежал за ней вслед, дверь на площадку была открыта и Нины там не было, словно она и в самом деле улетела через распахнутое окно.

Андрей Олегович вернулся и, ни на кого не глядя, прошел в свою комнату. Через дверь услышал, как возмущалась Тамара: «Такое ли рассказывают?.. Цаца!» Ссорились из-за чего-то между собой моряки, а Стефа выпроваживала их вместе с Тамарой, говорила торопливо: «Завтра все объясню, завтра!» И плотнолицый упорствовал, злился. Потом все разом стихло.

Стефа неслышно и как-то боком вошла к Андрею Олеговичу, порывисто обняла его сзади.

Он остался безучастным, но и не нашел в себе силы, чтобы оттолкнуть ее.

— Что с тобой? Что с тобой? — зашептала она, поворачивая его к себе и ластясь к нему. — Уж не полюбил ли ты эту?.. Почему сказал, что куда-то уехал? Полюбил?.. Ну и люби, люби. Но ведь и я тебе не чужая! Я прошу от тебя совсем немного. Ты свободен…

— Так же, как и ты?

— О чем ты? — словно не поняла она его, а глаза радостно полыхнули: ага, подействовало! — Но это Тамарины знакомые. Ты же видишь… я с тобой… с тобой…

— Вам кого? — Нина открыла дверь и не сразу узнала в стоящем напротив мужчине Кругликова. В полушубке, в лохматой шапке-ушанке, он стоял иззябший, скукожившийся, и только глаза-бусинки радостно сияли.

— Кругликов! Милый Кругликов! — обрадовалась и Нина. Она тянула его за собой, а он упирался, махал руками.

— Куда вы, Нина Дмитриевна!.. Наслежу.

На ногах у него были огромные валенки, втиснутые в самодельные галоши из автомобильных камер.

— Идемте! Идемте!

Таким он и предстал перед Дмитрием Антоновичем и Маргаритой Алексеевной.

— Раздевайтесь, садитесь!

— Нет, нет, я на минутку…

Но Нина сама, смеясь, стянула с него полушубок, шапку и шарф.

Видать, не часто Кругликову приходилось бывать в подобных квартирах, уставленных дорогой мебелью, застланных коврами, — и он ступал осторожно, шаги делал большущие, словно переходил по камням через ручей.

— Знакомьтесь. Это Кругликов. Из Журавлева. Заведующий клубом.

Дмитрий Антонович и Маргарита Алексеевна поднялись из-за стола и пожали ему руку.

— Садитесь с нами пить чай, — предложила Маргарита Алексеевна.

— Спасибо. Благодарствую. Сыт, — отказывался он, но горячий душистый чай завораживал его взгляд. — Разве только для обогрева.

— Ну конечно.

— Ох и дорога, скажу вам, — Кругликов бочком примостился на стул. — Думали, и не пробьемся. Суметы выше изб. Не столько ехали, сколько толкали. И как теперь выступим, одному богу известно.

— Так вы на смотр? — догадалась Нина.

— Само собой. На смотр.

Кругликов наполнил блюдце и шумно отхлебывал. Было видно, что он промерз и уже давно не пил горячего.

— Кто же приехал?

— Да все, с кем вы занимались. И Клава Полозова, и сестры Яранцевы. Всего-то из района семьдесят человек. На двух машинах. Еланский хор в полном составе.

— И Настасья Михайловна?

— Как без нее!

— А бабушку не прихватили?

— Ну, куда ей… Привезли бы сосулькой.

Нина резко обернулась к отцу и Маргарите Алексеевне.

— Если бы вы видели эту старушку! Уж до чего стара, ходит — за стены руками держится, а спросишь про песни, глаза заблестят, и ну одну за другой!.. Откуда только берется! — и снова к Кругликову: — Где же вы остановились?

— В техникуме. В гостинице-то местов не хватило, вот и таскаем сейчас кровати, матрацы. — Кругликов отодвинул чашку и заговорил с озабоченностью должностного лица: — Приехать-то мы приехали, а нас тут спрашивают: аккомпаниатор у вас есть? Отвечаем — нету. Ну, тогда, говорят, придется все ваши номера из программы вычеркнуть: где мы вам подберем аккомпаниатора за такой короткий срок?.. Вот мы и обращаемся к вам, Нина Дмитриевна, поскольку вы с нами занимались и в курсе дела.

— Ну конечно! Сейчас же пойдем!

— Нина, дай ты человеку обогреться как следует, — остановила ее Маргарита Алексеевна.

Дмитрий Антонович задал Кругликову несколько вопросов — об урожае, о заработках колхозников, — спрашивал с осторожностью городского человека, не очень уверенного в предмете разговора. Кругликов отвечал обстоятельно, несколько раз упомянул Костю, отзываясь о нем уважительно, и Нина по глазам отца видела, что это произвело на него впечатление.

— Председателя еще не подобрали? — спросила она.

— А зачем он нам? Чужой-то? Нам Константин Андреевич в самый раз.

— Как хоть он там?

— Жив, здоров. Правда, последние-то дни я его не видел.

— Почему?